— В смысле… Не «нет, я так не думаю», а в смысле «нет, это все равно странно». У меня какое-то нехорошее предчувствие… Не может человек, всю жизнь пытавшийся избавить меня от этой… как он сам выражался, «нездоровой тяги к девушкам», так просто взять и начать быть абсолютно дружелюбным. Это ненормально.
— Ну, может, он понял, что важнее не твоя ориентация, а ты сама?
— Не знаю… Но, очевидно, рано или поздно он скажет, что ему нужно на самом деле, — также задумчиво пробормотала Волжак.
— А я верю, что он просто хочет наладить с тобой общение, — оптимистично проговорила я, чуть наваливаясь на свою начальницу. – А мы примем его приглашение?
— А ты хочешь? – подняла бровь Волжак.
— А ты сомневаешься? – искренне удивилась я. – Боже, я же все мозги тебе проела, пока пыталась о тебе выяснить все, что только можно. И ты еще спрашиваешь, хочу ли я познакомиться с твоими родителями?! Ты серьезно?
Волжак так искренне рассмеялась своим глубоким голосом, что я невольно тоже расплылась в улыбке.
— Действительно, что это я. Глупости какие-то спрашиваю, — продолжая смеяться, ответила она, приобнимая меня за талию.
— Вот-вот. Так что… Я с радостью бы посетила дом твоих родителей, — снова проговорила я, чтобы убедить ее в этом.
— Ладно, я подумаю, — наконец, согласилась она.
Я действительно хотела познакомиться с ее мамой, лучше узнать папу, да хоть троюродных бабушек и дедушек! Если они являются частью ее, частью ее семьи, я уже их заведомо всех люблю и уважаю.
После этих мыслей мне пришла в голову еще одна. После которой мне стало немного грустно – родители Волжак, по крайней мере, ее отец, хоть и не был рад от новости, что его дочь лесбиянка, все равно поддерживал с ней какую-никакую связь. И, главное, он знал. Но мои родители были не в курсе и даже не догадывались, чем я живу и, что основное, с кем. И я не знала, смогу ли я когда-нибудь рассказать им об этом, хотя, врать не буду, я все чаще думала о том, чтобы все им рассказать. Мама звонила мне часто и также часто задавала вопрос, не нашла ли я себе жениха. И если раньше я просто спокойно говорила, что занята своей карьерой, и что думать о делах сердечных мне некогда, да и желания особого нет, то сейчас лгать становилось все противнее. Ведь мое сердце не было свободно. Уже давно. Оно было абсолютно и бесповоротно занято самой потрясающей женщиной на свете.
========== 7 ==========
В начале мая Волжак не выдержала моего напора и… согласилась принять приглашение отца. И мы отправились в путь, чтобы провести праздничные выходные в доме родителей Волжак. Александр Николаевич предложил, чтобы мы приехали в четверг вечером, на все праздники. А в пятницу собирался устроить официальный семейный ужин. Волжак сначала заартачилась, говоря о том, что ни о каких светских раутах не может быть и речи, но Александр Николаевич убедил ее, что никого лишнего не будет – только их семья. Скрипя зубами, Екатерина Александровна согласилась.
И почти в девять вечера мы уже ехали из аэропорта на служебном черном «Мерседесе», услужливо предоставленном Александром Николаевичем.
— Нужно было взять машину в аренду, — проворчала Волжак, пристально глядя в наглухо тонированное окно. Что она там могла рассмотреть – для меня оставалось загадкой, но, видимо, так ей было спокойнее, потому что то, что она нервничала, я чувствовала всеми своими рецепторами.
— Да ладно, нам только до дома твоих родителей добраться, — попыталась я ее успокоить. – А так можно будет взять такси. Ты мне обещала много пеших экскурсий, — напомнила я ей, стараясь отвлечь.
— Все равно… — пробормотала Волжак и посмотрела на водителя. – Виталий, нам еще долго ехать?
— Минут двадцать еще, Екатерина Александровна, — ответил ей водитель. – Я обещал Александру Николаевичу, что к половине десятого вас привезу. Пока успеваем.
— Прекрасно, — выдохнула Волжак и откинулась на спинку кожаного сиденья.