— Так в чём дело? — настаивал Антон.

— Дело в ревности, — ответила Света. На хорошенькую Майю положил глаз какой-то офицер — то ли Женя, то ли Петя с вашей лодки. Что там было — я не знаю, однако, сменившись с дежурства, Виктор напился. В знак протеста пришёл домой, лёг в коридоре и ни с места!

— Я думала, что он проспится, — рассказывала нам Майя.

Но когда она уже одетая вышла в коридор, то увидела, что Виктор успел спиртного добавить — рядом стояла пустая бутылка.

— Ах ты, паршивец этакий, — рассердилась Майя. — Сейчас я затащу твою тушу в комнату, освобожу проход и пойду встречать Новый год без тебя.

И так и сяк пробовала она сдвинуть Виктора с места. Напрасно! Он, как чугунная чушка, совсем не сопротивлялся, но и не сдвинулся с места ни на дюйм, — пересказывала Света слова Майи.

— Рассердилась я не на шутку. Просто пришла в ярость от своего бессилия, — жаловалась Майя.

— Смотрю, на полке стоит ещё одна бутылка! Схватила её и — ему на голову: на, пей, пьянчуга несчастный! Но запах пошёл совсем другой! Продрала от огорчения глаза и поняла, что это не водка, а клей «БФ-88». Ничего! Будешь теперь ходить без своей шевелюры. На дольше запомнишь!

— Вот так-то, — закончила Света пересказывать новогоднюю исповедь строптивой жены Мышкина.

В новом доме, который заселил экипаж Антона, на первом этаже в каждом подъезде красовались свежевыкрашенные деревянные почтовые ящики. Прессу офицеры выписывали не скупясь, тем более, что от политотделовской разнарядки по плану подписных изданий им отказаться было просто невозможно. Эта обязаловка в виде нечитаемых газет и журналов — невостребованной макулатурой часто и густо торчали из всех щелей переполненных ячеек.

Пацаны — местная шпана встречали Новый год и забавлялись по-своему: спичками они поджигали эту макулатуру прямо в ячейках. Ящики были деревянные и горели не хуже газет, если их хорошо разжечь. Одним словом, подъезд горел. Дым заполнил лестничную шахту и быстро достиг пятого этажа.

— Неужели горим? — почуяв запах дыма, подумал Антон. Он открыл дверь своей квартиры и тихо выскользнул на лестничную площадку.

Все жильцы подъезда после встречи Нового года продолжали спокойно спать за плотно закрытыми дверями своих квартир. Дым вышибал слезу, практически ничего не было видно.

— Пожар! — заорал Липовецкий, спускаясь вниз и грохоча кулаками в двери жилищ на каждой площадке. Языки пламени уже лизали лестничный переход второго этажа.

— Давай воду! Внизу что-то горит! — крикнул он Мышкину, высунувшему голову из двери квартиры на третьем этаже.

Жильцы зашевелились, сонные выглядывали из приоткрытых дверей квартир и начали задавать дурные вопросы:

— Что горит? Где горит? Почему горит? Кто поджёг?

— Воду давайте, мать вашу! Сгорим к чертям собачьим, если не будем тушить пожар! — выругал их Антон.

Это подействовало. Самые решительные открыли краны в квартирах и вода в вёдрах и кастрюлях, по выстроенной цепочке, начала поступать в руки Липовецкого и Мышкина.

Некоторые испуганные жильцы горящего подъезда, не верящие в силу людей, поспешно начали укладывать вещи в чемоданы. Они открыли окна и готовились к эвакуации.