День за днем Макс оживал. Снова начал говорить. Поначалу тихонько, лишь с Джеем. Затем — с Касом и Мэй как с самыми близкими. Чуть позже со всеми в «К-9» и через долгих два года уже с чужаками, не прячась за спинами тех, к кому привык.

Зато учился он так, что мог бы дать фору и Джею. Легкий, подвижный и ловкий, освоился на высоте почти что мгновенно, заставив Кастиэля скрипеть зубами от зависти. Но не остановился. Выбрал оружие, выбрал еще один путь, стал незаменимым в отряде, а не обузой-учеником. Гений учил гения, и мир быстро поверил: этим двоим не будет равных. Никогда и нигде.

Может, потому и забрал одного?

Только промахнулся. Ударил мимо. И вместо будущего, каким мог бы стать Макс, оставил в живых сгоравшее заживо прошлое.

Серебристый пепел танцевал, искрился в багряном пламени солнца. Вокруг царила тишина. Столь глубокая и страшная, что Джей, казалось, слышал тихий шепот оседающих пылинок. Он предпочел бы кричать, реветь в голос, давая волю съедающей душу агонии. Но глаза оставались сухими, а лицо, он знал, непроницаемой высеченной маской, за которой чужакам не видно ни боли, ни слез.

Только черт знает, когда она осыплется вслед за серебряным пеплом.

Последняя частичка утонула в черноте обожженной земли, и что-то внутри холодно отчиталось: бой закончен. Можно опустить оружие. Чутье вторило: рядом опасности нет и еще долго не будет. От призраков степные твари бежали как от пожара, а первые падальщики заявятся сюда лишь тогда, когда успокоится взъерошенный битвой фон излучения.

Пальцы покорно расслабились, и рукоять ненужного больше оружия скользнула вниз. В другой, черный пепел, которым стали трава и заплатившие жизнью люди. Кто погиб в этом бою, Джей больше не помнил. Но в пустоте грудной клетки упорно толкался огонек, пытался пробиться сквозь пепел и тугую вязкую тишину. Кричал, надрывался, вопил о том, что что-то важное Джей позабыл. Что еще есть о ком волноваться.

Имя пришло яркой вспышкой. Дернуло в реальность, в гул и базарный гомон. Интересно, как надолго Джей отключился, как долго умудрялся не слышать того, что происходит вокруг?

Хаук бледный, испуганный, окликал его, кажется, далеко не первый раз. Даже тряхнул за плечи, напрочь позабыв, что одной из рук нужен покой. И новая перевязка. Боль отдавалась в пальцах, стреляла куда-то к шее, расползалась вниз по груди, капала с промокшей насквозь перчатки в песок. Но пока что на это было плевать.

Джей перехватил руку Хаука, чуть сжал, заставляя отпустить раненое плечо, и посмотрел в глаза уже по-своему. Осмысленно:

— Ты в порядке?

— Я… — губы Хаука дрогнули, как и голос, но прошедший сквозь ад городской мальчишка все еще держал себя в руках. На лице, конечно, страх и неверие. Но они другие. Не из-за твари и не из-за Пустоши. Не за себя. — Я в порядке. На мне ни царапины, но…

Хаук отпустил, наконец, куртку Джея и кивнул в сторону остервенело спорящего с кем-то Ро. Только сейчас Джей заметил, что ребята из «Стрелы» взяли их с Хауком в кольцо, защитив от разъяренной толпы. О, теперь Джей прекрасно слышал каждое слово:

— …а их сдох весь отряд, Ро! И он, этот ублюдок, привел к нам призрака!!! Ты видел, сам видел, тварь охотилась только за ним! А сколько еще придут следом?!

— Заткни пасть, Уилл, и включи мозги! — Ро уже терял терпение, давил как мог, но, увы, ему не хватало ни опыта, ни силы заткнуть свору шавок. — Да, призрак гонялся за ним, а ему хватило прыти не сдохнуть! А сдох бы, думаешь, призрак извинился бы и ушел?! Сотню раз нет!!! Так скажи спасибо! Если б не Расселл, все тут и остались бы! Все!

— Нет, Ро! Ты оглох?! Весь «К-9» лег в Черном замке!!! Весь чертов отряд обученных профи! Нас чуть не положил один его ученик, а что будет, когда заявится кто-то покруче?! Вышвырни к чертям этого ублюдка из каравана! А лучше пришей и его, и ученика для верности, чтоб не встали опять!

И тут мир снова поплыл. Уже не болью потери и не глухой тишиной, нет. Алой дымкой перед глазами. Слепой яростью. Той самой, которая однажды досталась Ферро.

Джей больше не позволит никого забрать у себя. Джей больше никого не потеряет. И если от Пустоши спасет навык и готовность отдать жизнь, от тварей по эту сторону купола — лишь голая сила и страх.

Оружие скользнуло в руки само по себе. Собственный голос звучал будто издалека, тихий и спокойный, вопреки бушующему внутри пламени: