— Спасибо. Хотелось бы знать, к чему оно все…
— Пустошь изменчива. Я думаю, стражи свое отслужили. Или не нужны больше. Или еще что-то… Узнаем. Надеюсь, не скоро. Надеюсь, не мы.
Ро молча кивнул и ушел к своим. А Хаук зябко повел плечами, гоня прочь воспоминания о страхах подземелья.
Спустя несколько часов руины, бывшие некогда огромным оживленным городом — не чета тем, что люди строят сейчас — утонули где-то вдали. Ветер усилился, заставляя путников поднимать маски и кутаться в плащи в наивной попытке защититься от вездесущего песка. Вместе с ветром поднялась и дымка.
Руины остались леденящим душу миражом за спиной. Воспоминанием. А ведь для кого-то они наверняка станут работой. Еще не раз и не два. Кто знает, может, однажды и сам Хаук вернется сюда уже не как недоучка-«внешний», а как профи, полноценный участник какой-то миссии.
На Пустошь тем временем опускалась ночь.
Еще семь таких, и караван будет на месте. Хаук пытался представить себе, каким окажется зеленый город, но выходило плохо. Перед глазами вставал то заросший кактусами Брайт, то недавняя гостиница с расставленными по коридорам зелеными штуками в горшках. А Джей, как назло, рассказывал мало. «Чтоб впечатление не портить», ага. Зато любопытство кормил умело, и Хаук чувствовал, что к концу пути не сможет спокойно спать от нетерпения.
Часть 8
— Внимание, желтая! — разнесся по каравану бодрый голос Ро. — Всем, кто может, держать ухо востро! Остальным — отставить панику! Бояться можете сколько угодно, но кто подставит отряд, пойдет на корм скорпионам! Их тут много.
Хаук передернул плечами, вспомнив, как Джей каждый раз повторял, что при любой угрозе будет стрелять на поражение. Рикардо Ро сейчас сказал то же самое. Видимо, так действительно принято в Пустоши. Жертвовать одним, чтобы спасти остальных.
Большая часть пути осталась за спиной. Шел пятый день. По словам Джея, через несколько часов они войдут в степную зону, но разница уже чувствовалась: песок лежал теперь не везде, кое-где проглядывала прожаренная солнцем земля, сквозь которую упрямо пробивались чахлые травинки и несуразные кривые кусты из колючек и тонких веток. Пару раз Хаук видел небольшие лужи-озерца, вокруг которых жизнь цвела во всех смыслах слова. Джей рассказал, что в этих краях подземная река подходит совсем близко к поверхности, и таких лужиц много по всей ее длине. Но им сейчас не по пути, так что больше, скорее всего, не встретят.
К концу дня травы стало совсем много.
Стелющиеся по земле стебли сплетались в единый ковер с торчащими то тут, то там листьями или цветами. В носу свербело от множества непривычных запахов. А жужжание насекомых звучало, казалось, отовсюду, буравило виски и толкалось в груди чуткой настороженностью. Насекомых Хаук повидал в пустыне достаточно. Больше не хотелось.
Быстро пришлось признать, что по сравнению со степью, в пустыне смотреть было не на что.
Пронизанное приторно-сладкими, легкими и горькими ароматами разнотравье казалось живым. Караван не успел и километра пройти по степи, как выстрелы из редких единичных превратились в постоянную непрекращающуюся череду щелчков. То тут, то там трещали странные электрические гранаты, сжигая мелких тварей по цепочке.
Джей молчал.
Хаук чувствовал, что учитель за ним наблюдает, оценивает, запоминает каждое движение и слово. Зачем? Наверное, чтобы знать, как и чему учить потом. Сейчас у Хаука не было времени думать об этом. Он удивлялся как идущий рядом мальчишка, вздрагивал от вспышек незнакомого оружия, разглядывал непрерывно жужжащих цветных тварей и чуть не подпрыгнул, когда один из цветков попытался схватить его за ногу. От обнаглевшего стебля остался лишь пепел, а Джей уже не стал прятать оружия.
Как и торговцы.
Как и Оди. Как и все «внешние», по той или иной причине не ставшие частью сопровождения.
— Если уже в желтой зоне караван защищают все, кто может, — задумчиво произнес Хаук, когда очередной стебель убрал уже Оди, — то что же в красной?