Да, бутылка — это низость. Не вариант. Поражение.

Но однажды сорвавшись на Хауке, Джей чувствовал себя в сотни раз хуже. Пусть мальчишка и не понял тогда, что к чему. Наверное, давным-давно выкинул из головы.

Со свистом выдохнув сквозь зубы, Джей в который раз попытался избавиться от непрошеных мыслей. Просто удивительно, как быстро он отвык от одиночества! И как жизненно необходима всему его существу оказалась компания. Отряд. Ученик.

Тот, за кого Джей будет думать и волноваться больше, чем за себя. Больше, чем за прошлое. Кастиэль действительно понимал это лучше него самого.

Горячий воздух помог отвлечься. А Хаук тем временем уже сооружал привал. Да так «успешно», что Джей с трудом подавил в себе желание засчитать провал прямо здесь и сейчас.

Идиот.

Слепой идиот.

Похоже, городскому иначе, чем на собственном опыте, полезных привычек получить не удастся. Иллюзия безопасности, рожденная куполом, въедается с рождения, а потом портит жизнь за его границами.

И результат, конечно, закономерен.

Когда в наушнике послышался глухой звук удара и тихий мат, Джей лишь скосил глаза на экран, отразивший данные заранее закрепленного на Хауке маячка. Переломов нет — и ладно. А голос…

— Что, «Джей»? — фыркнул Джей, прекрасно зная, что его не услышат. — Нашел себе мамочку. Сам влип — сам выбирайся, Хаук. Вытирай сопли и топай наверх.

— Если больно, значит — жив, — задумчиво выдал Хаук, глядя вверх и потирая ушибленное плечо. Голос все еще подводил, но уже подчинялся.

Будто в насмешку, «вход» над головой сомкнулся окончательно. Подземелье вернулось во мрак, система холодно предупредила об автоматической смене режима зрения через три… два…

Монохромные цвета сделали мир сюрреалистичным, совершенно чужим. Но все лучше, чем тошнотворная мешанина температур. Пустыня, конечно, вряд ли порадует многообразием, но Хауку с лихвой хватило веселья на Плато.

Интересно, с каких пор песок так умеет? Он должен был ссыпаться вниз, накрыв пленника с головой. А потом помочь, добавив пару-другую сантиметров над полом. Там, наверху, сплошные камни и скалы. Коготь «кошки» легко дотянулся бы до любой из них, чтобы поднять Хаука на поверхность.

Но, видимо, в Пустоши и песок своенравен.

Хаук раздраженно шаркнул ногой по земле, поднимая в воздух те невезучие песчинки, что рухнули сюда вместе с ним. До смешного мало, кстати. Хотелось бы знать, что за чертовщина тут происходит. Но для начала нужно другое.

Нужно спокойствие.

Одиночество и воспоминания о цветном хаосе на Плато Крошаксов накатывали мелкой дрожью и путали мысли. Бесили. Злили до скрипа на зубах.

— Дурь! — Хаук от души саданул по ближайшей стене и тут же прикусил язык. Замер. Насторожился, вслушиваясь в заметавшееся по туннелям эхо. Многоножки, конечно, глухие.