В глубине сознания тряслась трусливая мыслишка, что квартира в ближайшие несколько лет ей может вообще не понадобиться. Но Маша старательно отгоняла эту мысль прочь. Если не арестовали сразу вместе с Зотовым, если не взяли даже подписку о невыезде, шанс остаться на свободе у нее все же есть.

Она встала у распахнутых дверей шкафа. Все полки уже опустели, на плечиках болталась одна-единственная спортивная куртка, в которой она сегодня собиралась выйти на улицу, чтобы расклеить объявления о сдаче квартиры. Где станет жить, она пока не думала. Не здесь, это точно!

Прошла взглядом по пустым полкам шкафа, по груде коробок в углу, по голым стенам. Она уже сняла и упаковала все фотографии и картины.

Нет, не все. Одну оставила, ту, где они с Женькой подростками отдыхают в летнем лагере. Она в летнем платьице на берегу реки, он стоит чуть сзади, покровительственно положил руку ей на плечо.

Он всегда ее оберегал. И никогда не говорил, что ей может грозить какая-то опасность. Сначала устранял ее, потом уже рассказывал. О том, что девчонки из ее отряда вздумали ночью вымазать ее зубной пастой, не рассказал, просто взял и стащил у них все до единого тюбика. Только утром со смехом Женька ей во всем признался. Не рассказал, что дворовые пацаны собирались подкараулить ее после занятий у репетитора и затащить в ближайшие кусты, чтобы пощупать, выросли у нее сиськи или нет. Он сначала подрался с ними, наставил им синяков, схлопотал сам, пригрозил, что поодиночке их перелупит, если они посмеют к ней пальцем прикоснуться. Только через неделю признался, откуда у него столько синяков.

С Зотовым тоже так получилось. Женька заподозрил старика в страшном и решил сам разобраться, а потом уже ее предупредить. В этот раз не случилось.

Маша поцеловала Женькино лицо и убрала снимок в свою сумочку. Прошла на кухню. Холодильник выключен, вымыт до блеска. Его она оставит жильцам. И мебель тоже. Ей все в этой квартире казалось оскверненным. Оскверненным злом, которое сеял вокруг себя Зотов.

Она села за обеденный стол, пододвинула к себе газету с объявлениями и снова принялась звонить. Квартир в аренду сдавалось много, но ей все не подходило.

Она положила телефон на стол после четвертого неудачного звонка. Тот сразу пискнул: пришло сообщение.

«Я у подъезда. Ты дома? Можно подняться?». Это Назаров.

«Да, конечно», – ответила Маша и тут же помчалась к входной двери.

Быстрый взгляд в зеркало. Нормально она выглядит. Не цветуще, конечно, но не плохо. Как кстати сегодня вымыла голову. Уговорила себя просто на этот подвиг. Одежда: спортивные шорты, футболка. Угостить, правда, капитана нечем, но…

Неизвестно еще, с каким он сюрпризом пожаловал. Может, с наручниками в кармане?

– Проходите, – тихо произнесла она, дождавшись гостя у открытой двери. И не выдержала. – Вы арестовывать меня пришли?

– Маша, мы вроде были на «ты», – напомнил он, входя и закрывая за собой дверь.

Назаров выглядел осунувшимся, усталым. Будто на нем осел слой пыли, стряхнуть которую не было сил.

– Извини, капитан. – Она сделала попытку улыбнуться. Указала рукой на дверь гостиной: – Идем туда.

Он послушно пошел за ней следом.

– Уезжать собралась? – спросил он удивленно, обнаружив в гостиной распахнутые дверцы пустых шкафов.

– Съезжать. Присаживайся. – Она указала ему на диван и сама села на кресло чуть поодаль. – Не могу здесь. Дышать не могу, все давит.