— Что тебе нужно?

— Бумажные полотенца, антисептик, если есть. И болеутоляющее было бы кстати. У тебя в доме есть аптечка?

— Где-то была. — Я подошел к большому серванту в глубине кухни. Пока я там рылся, мечтая поскорее отдать Эмили все необходимое и побежать наверх, она отошла от стола, огляделась и снова сказала:

— Мило.

— Это ты иронизируешь? Просто я не в настроении огрызаться.

— Нет, — сказала Эмили. — У тебя хороший дом.

— Ты не производишь впечатления человека, который ценит подобные вещи.

— Все ценят, — сказала она. — Просто некоторые знают, что у них этого никогда не будет. Вот мы и прикидываемся, будто сытая жизнь — дерьмо.

Я задумался, все еще шаря по полкам в поисках аптечки. Неужели я готов бежать от всего этого, пусть даже на время? Конечно, я хотел иметь больше, лучше. Но это хороший дом, и я сам его заработал. Мы со Стеф его перекрасили. Она обставляла его красивыми вещами. Он был нашим. Он был моим. Неужели я позволю шайке подонков выгнать меня отсюда, когда ни в чем не виноват? Бегство — глубинный инстинкт, но разве не лучше развернуться к врагу лицом и драться, защищая свою территорию? Нет, у меня отличная норка, и никакой паразит не выставит меня отсюда, пусть даже на день.

— Слава богу, нашел. — Я развернулся, открывая аптечку и вытаскивая лежавшие сверху бинты, чтобы посмотреть, что имеется в нашем распоряжении.

— Билл.

Эмили отошла в дальний конец кухни и остановилась у дверей, за которыми виднелся бассейн. Голос ее звучал странно.

— Что?

— Черт, — сказала она. Один-единственный слог растянулся во времени.

Я подошел и остановился рядом. В бассейне что-то плавало. И еще что-то лежало рядом с шезлонгом. Эмили потянулась за оружием, поняла, что не может взять его правой рукой. Тогда она вынула пистолет левой. Казалось, он стал для нее тяжелым и неудобным. Я открыл стеклянную дверь.

Мы вышли вместе. Эмили водила оружием из стороны в сторону. У меня в ушах шумело.

То, что лежало рядом с шезлонгом, оказалось частью руки. Обрубком от запястья до локтя. С руки натекла кровь, но немного. Вероятно, потому, что руку отрезали уже у мертвого человека.

У меня в животе все перевернулось. Но я извергнул на каменные плитки только воду. Меня все рвало, и скоро уже казалось, что внутренности вот-вот полезут наружу.

Наконец я выпрямился, и мы вместе подошли посмотреть, что плавает в бассейне. Тело лежало лицом вниз, завалившись на правый бок, словно готовое пойти ко дну. На нем были остатки длинной черной юбки и черной блузки. Я узнал эту блузку. У нее были кружевные манжеты. Я знал, что, если ее хозяйка наклоняется, кружево на груди немного отходит. Я вспомнил об этом, потому что сам заглядывал в кружевной вырез блузки меньше суток назад.

Эмили сунула пистолет в карман и выбрала из инструментов для чистки бассейна сачок на длинном черенке. Действовать им она не могла, поэтому отдала мне.