– Пойди на двор, дедушка, отобедай. В радостный день ты к нам пришел, – напряженно улыбаясь, сказала Ханна. Борислав, угрожающе зыркнув на старика, придержал калитку перед спутницей, несшей на руках ребенка, и стариком-попрошайкой.

– Вот спаси тебя Землица, матушка, дитятю и все семейство твое благослови, – проблеял словник, видя, что на крыльцо вышла девка – встречать хозяев. – За твою доброту хочу отплатить. Сказки сказывать умею. Не желаешь ли послушать?

– А о чем твои сказки, дедушка? – ласково спросила Агнешка, но серые глаза ее метали молнии.

– О том, как собиралися тучи солнце воевать, ввечеру умерло солнце, да поутру воскресло, матушка.

Побледнела лекарка, схлынули краски со щек, с губ. Покачнулась она, да бородач удержал, под руку повел в дом, кивнув старику – мол, следуй за мной.

Когда расселись гость с молодой хозяйкой на лавках у стола, Борислав взял на руки младенца и, бросив на лекарку долгий взгляд, вышел, притворив за собой дверь.

– Вот не думал, что ты, матушка Ханна, на сносях.

– И тебе здравствовать, батюшка словник, – слабо улыбнулась лекарка. – Видишь, не доносила. Тяжко пришлось при княгининых родах. Этакая силища в наследнике, еле живая осталась. Благо сумела выйти да до дому добраться. Тут и разродилась. Решила, наверное, княгиня, что я убежала?

– Говорят, больная ты лежишь в городе у родни, – ответил словник, вглядываясь в лицо лекарки.

– Лежала, только вот вставать начала.

– Муж не пускает в терем-то?

Болюсь прислушался, не караулит ли под дверью бородач. Нет, все тихо было.

– Нет, сама не иду. Служила я Владиславу Радомировичу да княгине Эльжбете, а теперь обоих нет, а княгиня Агата меня не жалует, вот и не иду. А ну как решит, что из-за меня княгиня померла, так и останется мой сыночек сиротой.

– Ты боишься одного мальца осиротить, а сама весь удел сиротишь, Ханна, все земли Срединные оставляешь топи на потеху, – придвинувшись к девушке близко, проговорил Болюсь. – Не совсем Владислав Чернский ушел. Вернуть его можно. Но только не можем мы разгадать загадку, что Владислав оставил. Тебя он перед смертью звал. Верно, ты можешь.

Ханна отпрянула, серые глаза затуманились слезами. Знать, жалела она князя, тосковала по нему.

– Что я могу сделать, батюшка? – всхлипнула лекарка. – Я ж бессильная. Одно и слово, что Бяла, да только сама ничего не могу. Могу твою силу раскрутить так, что ты двух высших магов одолеешь. Да только пустое это против небова заклятья. Нет больше князя Владислава, никакой темный маг из могилы его не поднимет, потому как и могилы-то нет.

– Кто тебя знает, матушка, может, и бессильная, только звал тебя умирающий князь и подарочек для тебя оставил.

– Где? – встрепенулась лекарка.

– Как стемнеет, приходи в терем княжеский, спускайся в подвал. Туда боятся ходить. Устроили мы с Конрадом так, чтоб поверили слуги, что призраки там живут. Так и перебиваемся, думаем, как быть. Вот и ты приходи, с нами подумай…