— Итак, юноша, внимательно слушайте меня, — начал маг и свободной рукой погладил острый подбородок. — Я буду выдавать вам каждый месяц достойную сумму, дабы вы ни в чём не нуждались. Однако не ждите от меня золотых гор, ибо лёгкие деньги развращают молодых людей. А ещё я постараюсь выправить вам документы. Мне думается, что Император быстро согласится пожаловать вам ненаследное дворянство. Какую фамилию вы желаете взять? Или хотите продолжить искать сведения о вашей семье?

— А давайте я буду Беловым, — усмехнулся я, слегка разомлев от тепла, рождаемого камином.

— Хм, интересный выбор. Противопоставляете себя учителю? Выказываете бунтарский дух? Что ж, Белов так Белов, — согласился с моим выбором граф и глянул на портьеру, за которой продолжали вспыхивать молнии. — В университет вы, конечно, уже не поступите, но я поговорю с ректором и попрошу его допустить вас к занятиям. Будете ходить на те, что я укажу, однако контролировать вас никто не станет. Учиться или нет — ваше личное решение. Но я советую вам всесторонне развиваться. Жалко будет, ежели вы погибнете, не достигнув пика.

— А других учеников вам было не жалко?

— Жалко. Но никто из них не мог создать в мгновение ока сложнейшее заклятие, которое к тому же ему было неведомо. А ещё ни за одним из них не таскался призрак. И никто из моих учеников не разговаривал с существами смерти спустя всего пару недель после открытия дара. Примите это к сведению, но помните, что гордыня — грех.

— А еще с того, кому много дано, обычно много спрашивают.

— Тоже верно, — кивнул Чернов и нахмурил лоб, словно хотел сказать что-то важное, но передумал и просто добавил: — Ступайте, юноша. Артур вас проводит и выдаст деньги. Триста рублей вам вполне хватит на первое время.

Тут же в дверном проёме показался тот самый старичок, который встречал меня в прихожей. Под столом, что ли, он ждал, когда придёт его время? Впрочем, я не стал ничего говорить. Кивнул на прощание графу и пошёл за слугой.

Старик привёл меня к входной двери, сунул пачку денег и сказал:

— Сударь, возле двери вас ожидает автомобиль.

— Благодарю, — кивнул я, напялил свой макинтош и вышел вон.

Около парадного входа и правда рычал мотором знакомый чёрный автомобиль. Я быстро уселся на заднее сиденье и назвал адрес, после чего водитель кивнул и погнал машину по Петрограду, постепенно превращающемуся в настоящую северную Венецию.

По пути меня мучали сомнения. А может, стоило отказаться от наставничества Чернова? Что, ежели я продал душу дьяволу? Он же наверняка имеет на меня какие-то виды. Но, с другой стороны, мне можно позавидовать. Второго такого учителя поди во всей Империи не сыщешь. Правда, меня весьма смущает высокая смертность его учеников…

Между моими бровями пролегла глубокая складка, свидетельствующая о внутренних сомнениях. Впрочем, она уже исчезла, когда автомобиль остановился около особняка Кантовых. В доме слегка светились только окна гостиной комнаты, а весь остальной особняк оказался погружен во тьму.

— Спасибо, — бросил я шоферу, выбрался из машины и сразу же метнулся под жестяной козырёк, но всё равно успел почувствовать на себе гнев неутихающей стихии. — Гадство.

Дверь оказалась не заперта, что позволило мне без лишних телодвижений войти в холл. Тут я отправил на напольную вешалку зонт, котелок и макинтош, с которого капала вода. А потом двинулся в сторону гостиной. Миновал короткий коридор, бесшумно открыл двери и увидел Кантовых и Всеволода, чей лоб избороздили морщины, а под глазами появились синяки. Семинарист восседал на стуле, стоявшим в стороне ото всей мебели, будто Лука опасался прикасаться к ней. Ну, да, гостиная же превратилась в гнездо разврата. А вот старший Кантов вполне комфортно полулежал на кушетке, покачивая левой ногой. Он за время моего отсутствия успел сходить к брадобрею, который лишил его недельной щетины, из-за чего Анатолий Юльевич сбросил пару лет, и теперь в свои сорок выглядел всего лишь лет на сорок пять. И как раз именно старший Кантов первым обратил внимание на моё появление.

— А-а, сударь Андрей! Позвольте полюбопытствовать, как прошла ваша встреча с графом?

— Неплохо, Анатолий Юльевич, — отозвался я и положил на журнальный столик двести пятьдесят рублей. — Вот, возвращаю вам долг.

— Тут слишком много! — встрепыхнулся Кантов и принял сидячее положение.

— А это с процентами. Я уверен, что вы придумаете куда потратить эти деньги или на кого, — многозначительно протянул я.