— А вот, кажется, и Акулина! — звонко выдал Лаврентий, первым заслышавший цокот копыт, приближающийся к дому.

— Да, она, — кивнул Лука, выглянув в окно. — Пойду, встречу её.

Семинарист удалился, а вернулся он уже не один. Рядом с ним шла миленькая, хрупкая рыжеволосая девушка лет семнадцати.

Она скромно опустила характерные для их семейства синие глаза и прошелестела робким голоском:

— Доброго вечера, судари.

Мы все с ней поздоровались, после чего она присела на краешек стула и одной рукой расправила складки коричневого платья со стоячим белым воротником и кружевными манжетами. А потом девица положила на стол новенький томик с названием «Сборник стихов Александра Платоновича Грибова».

Хм, а ей не чуждо прекрасное, как не чужды и манеры. Она ничего не сказала по поводу того, что все мужчины облачены в халаты, а её батя вообще сидит в женском халате. Кажется, она уже привыкла к выкрутасам своего отца. А тот, видимо, был человеком прогрессивным. Он не отправил дочь прочь, а позволил ей находиться среди мужчин и слушать наши разговоры. А разговор пошёл о Петровых…

— Анатолий Юльевич, — мрачно начал Всеволод, стараясь не смотреть на меня. — Вам следует кое-что знать…

Старший Астафьев коротко, по-военному чётко описал начало нашей встречи с Павлом Петровым и его прихвостнями, а затем прервал свой рассказ на моменте, когда свет померк перед его глазами. Тут он пришпилил меня к спинке стула яростным взглядом, скрипнул зубами и кивнул Луке — мол, продолжай. А тот уже довёл рассказ до самого конца, поведав обо всём.

— Мда-а, — протянул старший Кантов, глянул на меня и проронил, намекая на то, как я обошёлся со Всеволодом: — А вы, сударь, сторонник радикальных решений. Ну, да Бог вам судья. Главное, что все живы, чему в немалой степени поспособствовал подчинённый вами призрак.

— Угу, — угукнул я, перехватив испуганный взор, который бросила на меня Акулина.

Её страшит моя сила? Наверняка. Но она старается не показывать этого, чем жутко напоминает мою погибшую младшую сестру. Та тоже всегда скрывала свой страх.

Тотчас чёрной волной накатили воспоминания о земной жизни. Во рту сделалось горько, а на душе кошки заскребли, завывая противными голосами. И не один я поддался унынию. После рассказа Всеволода и Луки всё как-то разом помрачнели, а в воздухе разлилось ощущение скорых неприятностей.

— Всеволод, тебе лучше не появляться в Гати пару дней, а то и цельную неделю, — первым нарушил молчание Анатолий Юльевич, который после мрачных известий как будто ещё больше обрюзг. — Пусть Павел Петров успокоится, а то он на эмоциях может ещё что-нибудь учудить, ежели увидит тебя. Пусть погибшие мужики и были всего лишь простолюдинами, но они служили ему. А за деда не переживай. Не станут Петровы вот так в лоб лезть к нему. К тому же, мне мыслится, что они хотят поквитаться только с тобой.

— Мы не дадим Всеволода в обиду! — решительно выдохнул Лаврентий, вскочив со стула.

— Не дадим, не дадим, — покивал Лука и добавил: — Однако лучше бы всё решить миром.

— Не выйдет миром, — процедил старший Астафьев, играя желваками, едва не протыкающими кожу. — Слишком много меж нами крови и её становится всё больше.

— Что же нам делать? — пролепетала Акулина, теребя носовой платочек. — Может, испросить помощи у других семей? Или пожаловать на Петровых в полицию?

— В полицию? — усмехнулся Всеволод, залпом осушил фужер и продолжил, сверкая колючими глазами: — Сестрица, ты словно в другом мире живёшь. Дворяне так не поступают. Это наша война и ничья более. Ежели мы будем клянчить помощь, то никто нас уважать не будет. Все станут плевать нам вслед. Ты этого хочешь?

— Нет, — прошептала она, опустив голову.