— Пьяный Панас. Меня лишил жизни именно он. Не восхотел платить, после того как мы там в лесу…

— Ты была проституткой?

— Я была дурой! — вдруг прорычала она и кинулась на меня, ощерившись, словно дикий зверь.

Мой разум выпал из транса быстрее, чем Глафира прошла через моё тело. Однако спустя мгновение я почувствовал холодок, сковавший торс. Вот истеричка!

Мне не составило труда опять ухнуть в транс, но девка уже покинула комнату. И как она меня всё время находит? И зачем? А самое главное, как вывести её на адекватный разговор? Вдруг она способна объяснить мне, что произошло возле Чернолесья? К сожалению, сам я позвать Глафиру не мог, поэтому остаётся лишь ждать её нового визита.

Принявшись размышлять над тем, что мне ей сказать во время нашей следующей встречи, я завалился на кровать, а потом как-то незаметно уснул.

Утром же мне довелось сидеть в столовой в обществе Луки, Акулины и Анатолия Юльевича. Последний вяло ковырялся вилкой в тарелке, болезненно морщился и жаловался:

—…Захаживал вчера в клуб Емельянова. Так этот прохвост, мало того, что вино дурное подаёт, дык ещё и в преферанс меня обыграл. Ох и шибко я обозлился на него, даже не заметил, где и как трость свою потерял. Жалко.

— Угу, — поддакнул я, поедая свежеиспечённые булочки с изюмом. — Трость — это сразу плюс пять к харизме, и столько же к возрасту.

Никто не понял мою шутку, однако Акулина изволила хихикнуть. Старший Кантов мрачно глянул на неё и вздохнул:

— Хоть у кого-то в это поганое утро хорошее настроение. Надеюсь, к завтрашнему дню распогодится. Как раз и братья Астафьевы обещались приехать завтра поутру.

— Почему же утро поганое? — вскинул голову Лука, который снова завтракал так, будто желудком маялся. Перед ним на тарелке лежала приготовленная на пару рыба. — Не бывает плохой погоды и хорошей. Имеется лишь наше отношение к ней. Бог задумал наш мир разнообразным, дабы мы не заскучали. И кстати, папенька, собирайся-ка ты, пойдём нынче в храм, грехи твои отмаливать.

— До полудня, надеюсь, управимся? — изогнул бровь ещё больше опечалившийся мужчина.

— Да тут как бы до конца жизни управиться, так что не будем терять ни минуты.

Они почти сразу покинули столовую, а я только через пару часов вышел из дома. Поганое утро уже миновало, но его сменил поганый день. Серое небо поливало город мелким, противным дождём, а мутные лужи во множестве поблёскивали под холодными лучами тусклого солнца. Да ещё и в кармане у меня звенела всего пара рублей, но пешком в такую погоду как-то неохота идти аж до самого университета. Придётся потратиться на извозчика. Поймать бы его ещё…

Я опустил плечи и побрёл по тротуару, поглядывая по сторонам. Не появится ли извозчик? Но мимо проехали лишь две подводы да автомобиль. А затем вдруг около меня остановилась чёрная карета, украшенная посеребрёнными деталями.

— Сударь, не желаете ли продолжить свой путь в карете, а не под дождём? — прощебетала симпатичная брюнетка лет семнадцати-восемнадцати, открыв дверцу.

Кого-то она мне сразу же напомнила. Карие глаза, аристократичные черты лица, прелестный носик, чуть тяжеловатый подбородок и прикрытые почти игрушечной шляпкой великолепные волосы. Они были просто высший шик! Блестящие, длинные. Их хоть сейчас поштучно продавай.

— Забирайтесь, забирайтесь, сударь, я вас не укушу, — улыбнулась незнакомца, приковав моё внимание к мушке над верхней губой.

— Пожалуй, что и заберусь, — протянул я и снял очки.