Старуха выглядела пристыженной, будто от нее как от женщины ожидалось больше содействия.

Над головой послышалась осторожная медленная поступь, словно каждый шаг причинял роженице боль. Анджело вскинул голову. Женщина держалась обеими руками за спину, точно пыталась не дать себе развалиться; по узким плечам беспорядочно струились темные кудри. Однако взгляд Анджело первым делом метнулся к ее животу, который и без того был огромен, а из-за хрупкости хозяйки казался еще больше. Из одежды на ней был лишь растянутый розовый свитер и застиранное черное платье – по всей видимости, единственное, которое налезло на раздавшуюся фигуру. Несмотря на холод, женщина вышла к ним босиком, и Анджело еще успел удивиться, как она умудрилась сохранить пальцы розовыми под стать свитеру, прежде чем поднял взгляд на ее лицо, и его мир пошатнулся и перевернулся вверх тормашками.

Женщина смотрела на него, как на воскресшего Лазаря.

– Ева? – выдавил Анджело.

Она тут же отпустила поясницу и уперлась одной рукой в стену, словно та собиралась на нее надвинуться. Не кричала, не плакала, не задавала никаких вопросов – просто смотрела на него во все глаза, точно боялась, что Анджело исчезнет, как только она моргнет. Колени под черной юбкой ходили ходуном.

Позже Анджело так и не смог вспомнить, как поднялся по лестнице и поднимался ли по ней вообще. Возможно, он взлетел на верхнюю площадку по воздуху, потому что в следующую секунду уже стоял перед Евой. Та привалилась к стене и неверяще мотала головой.

– Ева, – повторил Анджело, и она все-таки рухнула в его объятия.

Несколько вдохов они стояли неподвижно, просто цепляясь друг за друга. Затем Анджело слегка отстранился, чтобы еще раз заглянуть ей в лицо и убедиться, что это действительно она – живая и во плоти. Губы Евы наконец дрогнули в выдохе «Анджело», а потом раскрылись еще шире, когда он быстро накрыл их своими и принялся осыпать поцелуями все подряд: щеки, нос, подбородок, лоб и снова губы.

– Ева! – Возмущенный возглас от подножия лестницы заставил их отпрянуть друг от друга. Должно быть, у бедной старухи чуть сердце не остановилось, когда незнакомый мужчина – да еще и священник! – накинулся с поцелуями на ее беременную протеже.

– Это мой Анджело, Беттина! – закричала Ева, смеясь и плача одновременно и продолжая неверяще водить пальцами по его лицу. – Это мой Анджело.

– Анджело? Le pere du bebe? – ахнула Беттина и немедленно перекрестилась. Ее явно приводил в смущение его пасторский воротничок. Однако Ева не стала ничего объяснять, и старуха повторила вопрос снова, видимо неожиданно припомнив, зачем в первую очередь его и привела. – Отец ребенка?

Изумленные слова старухи немного рассеяли радостный ступор Анджело. Он опустил руки на раздутый живот Евы и снова всмотрелся в ее прекрасное измученное лицо и блестящие от слез глаза.

– Да. Отец ребенка, – прошептала она, не сводя с него взгляда, после чего вдруг задохнулась и сжала руки, пережидая схватку. Анджело едва успел ее поддержать.

– Схватки частые и сильные, – выдавила она. – Роды начались еще вчера, но, кажется, идут неправильно.

– Тебе нужно встать на четвереньки, – быстро сказал Анджело и повел ее обратно в комнату.

Там уже было подготовлено все необходимое: вода, полотенца и постель с чистым бельем. В очаге за решеткой жарко пылал огонь. Беттина явно сделала все, что было ее в силах. Анджело помог Еве забраться на кровать и опуститься на четвереньки, хотя руки и ноги у нее дрожали от усталости. Она выглядела не просто изнуренной, а изможденной. Теперь Анджело понимал, почему Беттина с таким отчаянием просила о помощи.

– Надо сходить за Марио, – сказал он с тревогой. – Такая поза должна помочь, но тебе нужен настоящий доктор.

– Марио? – Голос Евы взвился от удивления. – Он тоже здесь? Как такое возможно? Как вы вообще здесь оказались? Я думала, ты погиб. Мне сказали, что ты погиб!

Шок лишил ее последних сил, и локти опасно задрожали.

– Ш-ш-ш. У нас еще будет время об этом поговорить. Сейчас тебе нужен врач.