Глава 23

Перекрестки

Анджело he давали покоя пустые страницы в дневнике Евы. Ее схватили, украли, отобрали у него, и теперь ее история была не закончена. Анджело не мог этого так оставить, а потому решил, что продолжит писать в блокноте сам, пока тот не вернется к законной хозяйке.

Первую запись он сделал в день, когда отправился в Ватикан – на костылях, в штатском и до последней мелочи напоминая человека, который едва избежал смерти, причем неоднократно. Его сразу же проводили в кабинет монсеньора О’Флаэрти, а тот позвал монсеньора Лучано.

– Ты выглядишь так, будто побывал в аду, – пробормотал О’Флаэрти, приподнимая за подбородок его опухшее лицо. – Из тюрем и с улиц забрали больше трехсот человек. Никто не знает, что с ними стало. И вдруг мы получаем весть, что ты жив. Избит, но жив. Что случилось? Куда тебя увезли? И что с остальными?

– Все мертвы, – выдавил Анджело.

– Господь милосердный! – ахнул монсеньор О’Флаэрти.

– Как?! – закричал монсеньор Лучано.

– Нас отвезли в Ардеатинские пещеры. Заводили в каменоломни по пять человек и стреляли каждому в затылок. Ближе к концу один из солдат вывел меня через другой туннель. Он спас мне жизнь. У других отобрал, но мою спас. Сказал, что не хочет убивать священника. – Анджело осекся, все еще не в силах вернуться к этим воспоминаниям. – Многие солдаты вообще не хотели никого убивать. Капплер прислал им ящики с коньяком для храбрости.

Анджело, словно приливной волной, снова затопило ужасом. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться на дыхании, на здесь и сейчас, на твердой руке монсеньора О’Флаэрти, сжимавшей его плечо.

– Чудо, что ты остался в живых, – прошептал монсеньор Лучано. – Хвала Господу.

– Я благодарен за свое спасение, монсеньор, – тихо ответил Анджело. – Но прямо сейчас мне очень сложно восхвалять Господа. Я выжил. Но еще триста тридцать пять человек – нет. Если я что и испытываю, так это чувство вины. Я жив, сотни мертвы, а Ева на пути в концлагерь.

– Я пытался узнать, куда направлялся тот поезд, Анджело, – сказал О’Флаэрти после короткого молчания. – Но выяснил только, что она в нем была.

– Ничего, она молодая и сильная, – попытался утешить его монсеньор Лучано. – С ней все будет в порядке.

Анджело с трудом проглотил ругательство. Иногда монсеньор Лучано бывал невообразимо слеп и туп.

– Тебе нельзя сейчас возвращаться в квартиру, Анджело. Останешься в Ватикане, пока Рим не освободят, – продолжил он таким тоном, словно это был вопрос решенный.