– Не хочу, чтобы ты шла на работу.

Анджело остановился в дверях и закусил губу. Накануне он выстирал рубашку и сутану в раковине и высушил их на вешалке. Сейчас на нем были только штаны и рубашка; сутану он надевать не стал, просто перекинув ее через руку. Ева не знала, что это значит. Вероятно, ему не хотелось щеголять рясой и крестом в роскошном отеле – по крайней мере в столь ранний час.

– Я должна. Все будет хорошо. В Святой Цецилии не нашли ни одного еврея. У фон Эссена нет причин меня подозревать.

Анджело низко опустил голову, так что подбородок едва не коснулся груди, и тяжело выдохнул. Ева чувствовала исходящее от него напряжение и заранее мучилась, что они расстанутся на такой ноте, а потому прильнула к нему всем телом и приподнимала лицо Анджело до тех пор, пока их взгляды не встретились. Темные брови над голубыми глазами нахмурились, и Ева прижалась губами к его рту, оставив глаза открытыми, чтобы удержать его здесь, с ней, в этом конкретном моменте.

Анджело тут же обвил ее руками и оторвал от пола. Он определенно делал успехи в науке поцелуев. А может, просто целовался так же, как молился, – нежно, неистово и полностью отдаваясь процессу. Когда они наконец оторвались друг от друга, оба задыхались, и больше в это утро о виа Тассо не было сказано ни слова.

Однако Анджело волновался зря. Капитан фон Эссен провел весь день на встречах. Если не считать пары раз, когда Еве пришлось занести кофе в кабинет, полный немцев в форме, в понедельник они не пересекались вовсе, и домой она вернулась почти в таком же счастливом головокружении, как и утром.

Вторник прошел так же. Капитан фон Эссен не выходил из своего кабинета. Он определенно был не в духе, но окружавший Еву пузырь золотого восторга не получалось пробить никакими язвительными замечаниями и односложными приказами. Они с Анджело условились встретиться после работы в церкви Святого Сердца, и большую часть пути до нее Ева преодолела бегом – слишком взбудораженная, чтобы ждать трамвая. Если же кого-то из прохожих и удивила девушка, шныряющая по улицам с широкой улыбкой на лице, ей было все равно.

Анджело ждал у алтаря, не сводя глаз с креста, и Еву вдруг охватила тревога, что его мучает чувство вины или сожаления. Услышав за спиной ее шаги, он обернулся. Анджело улыбался. И улыбка эта была прекрасна и ослепительна, как само солнце. Еву захлестнуло такое облегчение, что она не удержалась на ослабших ногах и опустилась на ближайшую скамейку. Но у Анджело были идеи получше.

Едва добравшись до Евы при помощи трости, он увлек ее по лестнице в подвальную комнатку, где она когда-то испытала столько страха и отчаяния. Но теперь ее обвивали руки Анджело, целовали губы Анджело. На вкус они отдавали яблоками – значит, сегодня он снова был на черном рынке, – и Ева с жадностью приникла к ним языком, слизывая ворованную сладость и беззвучно благодаря Бога за милосердие. Анджело каждый раз подвергал себя чудовищному риску, отправляясь на берега Тибра за тем, чего больше было не достать нигде.

Наконец они оторвались друг от друга.

– Этого я и боялся, – простонал Анджело ей в волосы.

– Чего? – выдохнула Ева, пока не готовая закончить с поцелуями.

– Что потеряю над собой контроль. Я знал, что стану бесполезен, как только поддамся чувствам. Что не смогу думать больше ни о ком. Не то чтобы я и раньше не думал о тебе круглые сутки… Но теперь мне доступно другое, более глубокое знание. Я не просто тебя люблю. Я хочу любить тебя во всех возможных смыслах. Каждый раз, когда я закрываю глаза для молитвы, я вижу тебя. – И Анджело со стоном зажмурился, словно его терзала неподдельная боль.

Ева захихикала над такой театральностью и поцеловала его в напряженный изгиб челюсти.

– Если я тебя знаю, за один этот день ты уже принес пользы за десятерых. Наверняка работал без продыху, едва преклонил утром колени для молитвы. Ты же сегодня молился?

– Да. И не раз.

– О чем?

– Просил Господа защитить невинных, облегчить муки страдающих, поддержать слабых. А еще помочь мне обуздать похотливые мысли.

– А что, у тебя их много? – прошептала Ева ему в уголок рта.

– Ты даже не представляешь, – вздохнул Анджело.