Кстати, по поводу этих тренировок соседи по палате вначале подтрунивали над ним:
— Ты, Петро, никак в цирке с силовыми номерами готовишься выступать? Двухпудовыми гирями небось креститься станешь, подковы гнуть?..
— Цирк — что! — отвечал обычно насмешнику Трайнин. — А ты бы в танке, за рычагами, посидел. Это, брат почище цирка.
— Ну уж! — не соглашался тот. — Ты там что, тяжелее гирь таскаешь?
— Угадал, тяжелее. Ты вот, к примеру, знаешь, какое усилие требуется механику-водителю, чтобы взять на себя рычаг управления? Не знаешь, верю. До тридцати килограммов, вот сколько!
— Да ну-у!
— Вот тебе и «ну-у!» Потому мне сила в руках и нужна.
И подковырки прекратились.
Тем временем наступило 7 ноября 1942 года. В этот день в их палату пришел уже не начальник отделения, а сам начальник госпиталя. Поздравив всех с 25-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, он присел на стул у койки Трайнина, объявил:
— Ну, готовься к выписке, танкист! Небось рад? Но я тебя и еще одной вестью обрадую. Ты, я знаю, воронежский, так? Вот и поедешь на Воронежский фронт
На Воронежский фронт! Петр готов был пуститься в пляс. На Воронежский фронт! А ну, как придется освобождать и село Александровку! А там — мать, сестры родители жены. А живы ли они? Такая мысль как-то обходила сознание стороной. Петр жил лишь радостью и надеждой. Надеждой на возможную встречу с родными.
Но на фронт Петру Трайнину сразу попасть не пришлось. По выписке из госпиталя он получил предписать прибыть на один из тыловых заводов, где формировались маршевые роты для 150-й отдельной танковой бригады.
Правда, на заводе пробыли всего три дня. За это время получили технику (наконец-то тридцатьчетверки!), обкатали ее. Скомплектовали экипажи. И — погрузка в эшелон.
Но снова не на фронт. Выгрузились в Подмосковье. Месяц с лишним проводили окончательную «притирку» в экипажах, стреляли по мишеням, выполняли упражнения по вождению. В 150-ю отдельную танковую бригаду прибыли лишь в канун Нового, 1943, года — 31 декабря.
Бригада располагалась южнее Воронежа, в районе населенного пункта Давыдовка, что в шестидесяти километрах от его, Трайнина, родного села Александровки.
...12 января 1943 года. Ночь тихая и морозная. Даже там, на противоположном берегу Дона, тишина. Ни выстрела, ни вспышки ракет. Мороз, видимо, загнал фашистов в хаты, блиндажи. Им и не ведомо, что здесь, на западной окраине села, сосредоточилась, готовая в любую минуту ринуться в бой, 150-я отдельная танковая бригада.
Да, в любую минуту. Ведь моторы танков механики- водители держат на минимальных холостых оборотах.
Рации работают только на прием. На всех машинах, кроме танка командира бригады. Но и он сейчас молчит, не выходит в эфир. До нужной минуты...
Петр Трайнин слышит, как справа от него нетерпеливо завозился стрелок-радист Михаил Воробьев. Знать, все уши прокололи пареньку однообразные шорохи в эфире.
Михаил молод, ему недавно исполнилось двадцать лет. Но повоевать он уже успел. Правда, в пехоте. Как и башенный стрелок Борис Липатов. Ну а потом оба попали в запасной танковый полк, где, пройдя переподготовку, стали танкистами.