Новый, 1942, год они встречали в бою, громя тылы какой-то немецкой дивизии у села Сляднево. Разделались с ними довольно быстро и сразу же исчезли в ночи.

И вообще их конно-механизированная группа действовала в тылу врага очень стремительно. Внезапно появляясь то в одном, то в другом месте, она в коротком бою уничтожала мелкие гарнизоны противника, штабы его частей и соединений, обозы, нарушала связь. Против нее фашисты вскоре бросили довольно значительные силы — свели воедино несколько потрепанных под Москвой пехотных дивизий, усилили их танками, артиллерией, подключили даже авиацию. Но группа продолжала оставаться неуловимой. Днем, как правило, ее основные силы останавливались на дневки в лесах, рассылая по сторонам, подчас на расстояния в несколько десятков километров, мелкие, беспокоящие врага подразделения танков и кавалерии. А с наступлением сумерек...

Из показаний пленных, а также из захваченных штабных документов они знали, что немецко-фашистское командование весьма высоко оценивает их подвижность и маневренность. Оно не скупилось на такие определения, как «летучие», «неуловимые», «ночные призраки» и тому подобное.

Но дело здесь было вовсе не в более лучших, чем у немецких, тактико-технических характеристиках советских танков, в «поразительной выносливости русских кавалеристов». Выручала подчас простая солдатская смекалка. Да, действовать по глубокому снегу было трудно. Но красноармейцы делали из лыж волокуши и ставили на них пулеметы, а простые крестьянские розвальни приспосабливали для перевозки артиллерийских орудий.

20-й горнокавалерийской дивизии были приданы на период рейда по тылам врага два батальона лыжников.

Немало славных дел было совершено бойцами и командирами конно-механизированной группы во время этого рейда. Но не обходилось без потерь. Так, во время боя за деревню Палашкино, погиб генерал Доватор и новый командир 20-й горнокавалерийской дивизии полковник Тавлиев. А 28 января 1942 года у смертельной черты прошелся и Петр Трайнин...

Они двигались тогда на Волоколамск, громя по пути тылы истринской группировки войск противника. Двигались со всеми предосторожностями, высылая вперед головные походные заставы и дозорные машины.

«Бэтушка» старшего сержанта Обухана тоже была дозорной машиной, получив задачу двигаться в направлении деревни Вельмеж. Было раннее утро. Шли лесной дорогой. Но вот лес впереди стал заметно редеть и вскоре кончился. Деревня Вельмеж была метрах в пятистах от опушки. Не рискуя сразу выходить на открытую местность, остановились в мелколесье, начали наблюдать. Да, в деревне были гитлеровцы. Точнее, на северо-восточной ее окраине стояла готовая к бою батарея 105-миллиметровых орудий. Кого она поджидала, догадаться было не так уж трудно. Не иначе — их колонну.

Конечно, их экипажу можно было бы не ввязываться в бой. Функции дозорной машины иные — доложить командованию о наличии в деревне противника, его силы и намерения. И продолжать наблюдение. Но ведь стояла готовая к бою батарея, и расчеты топтались у орудий, ожидая команды со своих НП, тоже расположенных где-то по пути движения наших главных сил, чтобы открыть по ним огонь с закрытых огневых позиций. Тут уж надо принимать соответствующее обстановке решение...

— Так что, братцы, атакуем? — Николай Обухан посмотрел сначала на Трайнина, затем на Семилетова — нового башнера, два дня как взятого в экипаж из числа обезлошадевших кавалеристов.

— О чем разговор, командир, — согласно кивнул Петр, — конечно атакуем! Сейчас — полный газ и вперед. Охнуть не успеют, как мы уже на их огневых будем.

Семилетов тоже кивнул и трудно сглотнул слюну.

— Тогда действуй, Петро! — хлопнул по плечу Трайнина Обухан. — Запускай движок. Но только сразу-то не трогайся, жди команду. Я вначале пошлю гадам с моста пару снарядов, а уж потом...

Петр полез к своим рычагам управления. Сел на сиденье, запустил двигатель. Положа руку на рычаг кулисы, стал ждать дальнейшей команды Обухана. Слышал, как дважды ударила их пушка. Старший сержант не промазал: одно из орудий сразу же завалилось на бок. Хотел поздравить командира с удачным выстрелом, но его опередила короткая команда:

— Вперед!

Двинулся с места сразу со второй передачи. На коротком пробеге дошел до четвертой. И до конца вдавил педаль подачи горючего.

Их танк стремительно сближался с батареей. Трайнин хорошо видел, как мечется у орудий прислуга, пытаясь развернуть их навстречу «бэтушке». Злорадно подумал: «Врете, не выйдет!»

Длинно протатакал танковый пулемет, потом резко ударила пушка. И надо же! Танк бросало на ухабах, и прицелиться в таких условиях сверхтрудно, но Обухан попал и на этот раз — второе орудие уткнулось стволом в снег. А от пулеметной очереди попадало несколько гитлеровцев. Молодец, командир!

На первое орудие Петр наехал поперек, сразу двумя гусеницами. Другое таранил по стволу. Когда уже подминал третье, танк сильно вздрогнул и мотор заглох... Запахло едким дымом. «Подбили! — мелькнуло в голове тревожное. — Неужели конец?..»

Нажал на стартер. Двигатель только фыркнул. «Похоже, где-то перебило трубопровод, — решил Трайнин. — Вот разве попробовать переключиться на передний бак...» Повернул краник переключения баков, заработал ручным насосом, прокачивая. И снова утопил кнопку стартера. На этот раз двигатель завелся. Включил передачу, до упора взял на себя правый рычаг. Танк начал разворачиваться на месте. Прильнув к смотровому прибору, искал: где же то, шестое и последнее, орудие, которое все же сумело влепить в них снаряд.