«Свинарка и пастух»

В 1940 году, раздумывая над неудачей моей только что вышедшей картины «Любимая девушка» и работая над экранизацией романа «Воскресение» Л. Н. Толстого, я часто посещал открывшуюся в то время Всесоюзную сельскохозяйственную выставку… Прекрасные павильоны и чудесные экспонаты убедительно говорили о тех переменах, достижениях, которых добилась наша страна.

На выставку съехались знаменитые хлеборобы, животноводы всех национальностей Советского Союза. Здесь были лучшие люди колхозов Севера, Юга, Востока, Сибири, Украины… Единой дружной семьей, нарядные и веселые, проходили они передо мной…

На выставке звучали песни всех народов нашей страны. Но меня, как русского, больше всего захватило тогда хоровое пение самодеятельных ансамблей Севера.

Видя все это, я понимал: прекрасная тема и красочный материал для будущего фильма… Но как к этой теме подступиться? С чего начинать? Где корень ее решения? Где сюжет?

Однажды в Палехском павильоне я купил небольшую шкатулку. На ней яркими красками в иконописной манере народных художников Палеха были изображены ангелоподобный пастух, играющий на свирели, и босоногая девушка с прутиком, в сарафане, пасущая поросят… И вот все вместе – и эта шкатулка, и люди выставки, ее радостная, дружная атмосфера, и песни русских северных хоров, и героический труд вологодских девушек-свинарок, о которых тогда много писали в газетах, – подсказало тему, сюжет и даже жанр будущего фильма «Свинарка и пастух». Сценарий его мы написали совместно с поэтом В. М. Гусевым.

Наша творческая дружба с Виктором Гусевым началась еще во время работы над «Конвейером смерти». После «Свинарки и пастуха» мы сделали с ним фильм «В шесть часов вечера после войны». В двух последних картинах впервые в кино была применена стихотворная форма диалога, которым Виктор Михайлович владел в совершенстве. Нас объединяло с ним общее стремление к романтике, поэтичности и даже, я бы сказал, к некоей сказочности. Именно в этой манере и в этом жанре нам хотелось и дальше делать фильмы о новой жизни нашей страны.

Мы с Виктором часто встречались, мечтали, думали. У нас были интересные планы, но его преждевременная смерть (он умер в 35 лет) прервала наше содружество. Приостановилось развитие намеченного нами жанра музыкально-поэтических народных комедий…

В становлении этого жанра, в создании картин «Свинарка и пастух» и «В шесть часов вечера после войны» большую роль сыграла жизнерадостная, эмоциональная музыка в то время еще очень юного, но весьма одаренного композитора Тихона Хренникова.

Съемки «Свинарки и пастуха» мы начали в феврале сорок первого года в одной из деревень Вологодской области. А в мае выехали в экспедицию на Кавказ. Места для съемок мы выбрали у самой стены Кавказского хребта, недалеко от Клухорского перевала, в чудесной долине Домбай. Съемки были очень сложные, так как всю съемочную и звуковую аппаратуру приходилось ежедневно поднимать на быках и ослах на высоту 2400 метров – к местам летних овцеводческих пастбищ. От непривычных атмосферных условий высокогорья у многих членов группы и актеров кружилась голова, болело сердце… Но природа на этой высоте была столь величественна и живописна, что, несмотря на трудности, мне хотелось обязательно снять ее для фильма.

Отсняв кавказскую натуру, мы в июне возвращались в Москву. Начало войны застало нас в поезде.

Помню, двадцать второго июня, рано утром, на одной из станций после Ростова к нам в купе зашел проводник вагона и тихим взволнованным голосом сказал: «Немец на нас войной пошел…» Мы все встревожились, но не поверили. И когда немного погодя увидели на проносящихся мимо станциях толпы возбужденного народа, проводы солдат, поняли, что это правда…

Приехав в Москву, я решил, что продолжать съемки нашего сугубо мирного фильма нет никакого смысла. Многие члены съемочной группы подали заявление о вступлении в ряды армии, получил повестку явиться в военкомат и я.

Поставив об этом в известность директора студии А. Н. Грошева, я на другой день утром уже был на сборном пункте. Однако, когда нас, «запасных», осмотрели, зарегистрировали и построили, чтобы отвести в казармы, во двор въехала легковая машина студии. В машине сидели А. Н. Грошев, заместитель председателя Комитета по делам кинематографии И. И. Лукашев и какой-то военный, оказавшийся помощником военкома Москвы. По указанию последнего, меня тут же «извлекли» из строя, посадили в машину и увезли на студию. Оказывается, было получено указание – съемки «Свинарки» во что бы то ни стало продолжать, а меня на время съемок забронировать.