– Он говорил: из-за языка. Его мать – француженка.

– Понятно, откуда его странное имя. И это всё, что тебе известно?

Немного же он поведал – значилось на лице, Марко не скрывал разочарования. Грамотой я тогда не владел, зато неплохо выучился читать по лицам, однако от злоключений это не уберегло…

– Он не любил расспросов, а сам о себе не рассказывал, – объяснил своё незнание.

– Не полагайтесь на человека, который не говорит о себе. Скрытность свидетельствует о порочности, добродетели таить нечего, – исполнил, ломаясь и картавя, Марко и шутливо раскланялся.

– Что это? – удивился я.

– Понравилось? Слышал на представлении, которое разыгрывали куклы, – так говорила кукла Бригеллы… А может, рассказывал, с кем трудился раньше? – вернулся он к Ансельми.

– Однажды упомянул о Пьетро.

– Что именно?

– Он знал его в Венеции. И когда он рассказывал о мастерской, я не думал, что он среди них новичок.

– Да, на новичка, вроде тебя, не похож. Тогда скажи вот что… Как ты его встретил?

Я ответил не сразу.

– Не знаю, могу ли говорить об этом, – нерешительно раздумывал.

– Я спрашиваю не из пустого любопытства. Если боишься его выдать, расскажи то, что касается тебя.

Что же ещё, как не любопытство, – подумал про себя, но вслух сказал:

– Они проезжали через постоялый двор, где я жил.

– Кто они?

– Ансельми, трое итальянцев и гвардейцы с ними.

– Кто из итальянцев?

– Антонио, Пьетро. Последнего не запомнил.