Разделение идет от разума, Дао же не нуждается в разуме, только политики и бизнесмены нуждаются в разуме. Дао принадлежит целому, внутри целого нет никакой разницы, только индивидуальность отделяется. Дети ничем не отличаются, поэтому могут быть едиными с Дао. Внутреннее ядро у каждого, как у ребенка, – едино с Дао, отыщешь внутреннее ядро – ребёнка – станешь святым. Разум всегда хочет быть сильным, потому разделяет, притворяется величавым, важным, серьёзным. Дао чистое, лёгкое, живое, радостное, в нём нет никакого разделения. Человек наивный, простой, непосредственный, что тут плохого? Реальность есть реальность, пусть существует в присущем ей виде, разделение же искусственно.
Душа проста, всегда открыта, ум же сложный и всегда придумывает способы, маскирует себя – потому что труслив, дрожит за свою шкуру. Поскольку ум с детства начинает маскироваться, разделять, потому у него никогда не было возможности узнать, что существует бессмертное, и он постоянно упускает его.
Окружающая среда не представляет проблемы, проблема в твоём уме; из-за страхов ума не может расцвести твоя природа Будды. Покажи свою отвагу, пусть разум умрёт – и ты познаешь природу Будды! Только поверив себе, сможешь верить всему вокруг. Поверив в себя, поверишь в другого. Одновременно с уверенностью в себе необходимо и знание себя – иначе это проявление неведения, что лишь введёт в заблуждение и тебя, и других.
Отличие религии от науки в том, что наука, опираясь на сомнение, достигает результата в изучении. Наука существует в плоскости знания, потому нуждается в сомнении для того, чтобы постигнуть суть явления.
Религия cуществует в плоскости духа, потому нуждается в благоговейной вере, чтобы войти в суть.
Без сомнения наука не сможет исследовать, не сможет развиваться. А без набожности в религии люди не приступят к практике, не достигнут ничего в практике. В религии невозможно сомнение, в науке невозможна благоговейная вера. Религиозный ум требует естественной простоты, научный ум требует сложности.
Религия и наука сильно отличаются друг от друга, потому что движимы силами, которые в корне отличаются друг от друга – вера и сомнение. Обе силы верны, но не могут быть использованы в одной области. Религиозное сомнение содержит исследовательский смысл, научное сомнение имеет значение отрицания.
Философия близка к религии, к её внешним границам, однако до внутреннего ядра, сути религии ей ещё очень далеко. Философия о таком и помыслить не может. Основная причина этого в том, что философия управляется разумом, всё ещё порождается разумом, тогда как религия управляется духовностью, является достижением духовности.
Религия является практическим знанием, учением, в котором всё подтверждается собственным опытом. Философия же область мышления, сфера разума: размышляешь, обдумываешь, так возникает философия. Философия лишь играет в теорию, занимается пустословием. В религии не просто требуется в совершенстве овладеть теорией, нужно ещё посвятить свою жизнь практике и доказательству, только после обретения самого существенного и основного можно остановиться. Религия включает в себя философию, философия же не включает в себя религию.
Исследователи буддизма называют его философией только потому, что они не хотят практиковать, чтобы удостовериться в истинности Учения; желают лишь работать над текстом – потому буддизм у них и стал философией. Учение буддизма давно уже превзошло философию; о чём говорит философия, о том уже давно сказал Будда Шакьямуни.
Что есть учение буддизма? Зачем изучать буддизм? Для чего верить в Будду? Что такое буддизм как религия? Что называют Дхармой? Пусть читатель подумает над этими вопросами!
Самое важное для практикующего – быть правдивым по отношению ко всему, нельзя быть двуличным – на сердце одно, а на словах другое. Если не занимаешься практикой, то разговора об этом не будет. Желающему же продвинуться в практике нет другого пути войти в Дао – только искренне смотреть в лицо себе и окружающим. По моему более чем десятилетнему опыту и наблюдению, многие, хоть и практиковали на протяжении нескольких лет, не смогли овладеть элементарным лишь потому, что боялись обнажить настоящего себя, не решались честно взглянуть в лицо реальности.
Подобный образ действий, возможно, полезен для мирских дел, однако для практики это является величайшим препятствием. Когда можешь быть настоящим, подлинным по отношению ко всем явлениям, людям, это и будет самое большое освобождение. Насколько будешь подлинным, настолько и освободишься. Момент подлинности и есть освобождение: отсутствует дистанция во времени и пространстве, только в подлинности проявляется то самое, природное и врождённое.
Если ты не в состоянии верить преданно, не занимайся практикой, просто изучай религию и всё. Если занимаясь учением буддизма не доходишь до самоотречения, то искреннее и неизменное не сможет проявиться. Его нельзя изучить, к буддологии оно не имеет отношения.
Если имеешь благоговейную, искреннюю веру и самоотречённость, проявится и природа Будды.
Воспоминаю свою самоотверженную набожность десять лет тому назад, думаю о том времени и улыбаюсь. учитель сказал: «Нельзя смотреть на девушек: посмотришь – и не сможешь стать Буддой». Я, встречая девушку, моментально закрывал глаза, опасаясь, что если увижу её, не достигну состояния Будды. Однажды учитель, указывая на облако в небе, сказал: «Это Бодхисаттва Гуанинь», и я сразу же встал на колени и поклонился небу. Нищий увидел меня и сказал громко: «Монах! Я есть воплощение Бодхисаттвы». Я не только отдал ему все деньги, даже одежду снял и отдал ему, боялся не выдержать проверку Бодхисаттвы, упустить возможность. В начале обучения буддизму я поддерживал учителя телом, словами, мыслью, самоотверженно практиковал на протяжении более десяти лет.
Пережить момент смерти для человека, который овладел глубокой медитацией, подобно тому, как из этой комнаты выйти в другую: сознание его в этот момент сохраняет необычайную ясность и так же спокойно покидает тело, как и при жизни во время медитации. Но тому умирающему, что не овладел усердием медитации и не научился умению покидать тело, должно полагаться на руководство и сопровождение мудрого учителя. Если умирающий при жизни не верил в мудрого учителя, тогда душа его, отягощённая кармой и вредными привычками, переродится. Если при жизни человек был одолеваем похотью, после смерти неизбежно опустится до уровня животного; если при жизни был агрессивен, к убийству склонен, то после смерти вступит на путь асуров; если же при жизни был предан Будде, после смерти обязательно вознесется в страну Будды.
Между благоговейной верой и суеверным поклонением в мудрого мастера огромная разница. Благоговейно, искренне верить – значит посредством своей мудрости и развитого ума обрести некое понимание религиозного учения, мышления и поведения просветлённого. Благоговейная вера является проявлением мудрости и результатом мудрости, слепая же вера является выражением невежества и страха. Суеверие, слепота веры означает, что собственная мудрость ещё не открыта, поэтому необходимо, чтобы учитель давал наставление такому практикующему.
Благоговейная вера возникает через изучение идей мастеров и на основе постижения и доказательств. Узрев эго, в то же время устранишь эго, станешь освобождённым. В суеверии человек ещё не узрел эго, не достиг освобождения, по-прежнему упорствует в своём заблуждении в отношении мудрого учителя. Благоговейно, искренне веря в мастера, никогда не сможешь возражать его; суеверно, слепо веря в мастера, в любое время можешь его отвергнуть.
Постигший Дао является искренним человеком; только осмелившись быть подлинным, сможешь войти в пространство, иначе же постоянно будешь в пути, будет трудно достигнуть точки назначения, постоянно существуя в прошлом и будущем, упуская настоящее. Жизнь проста, не нужно ничего приукрашать, только осмелишься взглянуть в лицо жизни – смысл её на тот момент проявится в ту же секунду. Предел не в будущем, а в данный момент, здесь и сейчас; только когда у тебя нет цели, тогда ты достигаешь цели, в этот момент ты являешься истинным. Когда же появляется цель, ты начинаешь жить ради неё, теряя своё истинное лицо.