Когда Хелен Окли, занимавшаяся организацией концертов, предложила Гудмену включить Тэдди Уилсона в программу оркестра, маэстро вначале не решался идти на такой экстравагантный шаг, но Хелен Окли не сдавалась. Она все-таки уговорила «Короля свинга» бросить вызов расистам. Успех совместного выступления был вдохновляющим. Тогда Бенни Гудмен добавил к трио еще одного чернокожего музыканта — вибрафониста Лайонела Хэмптона (1908—2002). Они играли каждый вечер и творили на сцене такое чудо, что публика не верила своим ушам — в импровизационной музыке не было ни одной фальшивой ноты! Это были выдающиеся музыканты, это был настоящий джаз, они вдохновляли друг друга. Это был яркий пример, как люди должны были совместно работать. Именно Бенни Гудмен начал ломку расовых барьеров, вводя в свои малые составы негритянских музыкантов. Несмотря на успех квартета Бенни Гудмена, другие белые музыканты не рискнули последовать примеру маэстро. И хотя музыка не различает цвета кожи, Америка очень его различала…
А по радио в исполнении белого оркестра звучала та музыка, которую когда-то исполняли черные музыканты в танцзале «Savoy». Бенни Гудмен понял суть этой истинной джазовой музыки. Новый биг-бэнд стал чрезвычайно популярен в Америке. Многие американцы даже стали планировать свой досуг так, чтобы не пропустить трансляцию субботней передачи «Давайте потанцуем». Эти музыкальные передачи позволяли людям отдохнуть после работы, учебы, отвлечься от непростых повседневных проблем.
Гудмен понимал, что популярность его бэнду может принести уже знакомая слушателям музыка, но аранжированная по-новому, для большого оркестра. И Флетчер Хендерсон писал новые аранжировки к уже знакомым мелодиям, которых было предостаточно: это было время расцвета мюзиклов, шедших на Бродвее, прекрасных музыкальных фильмов. Целая плеяда талантливейших американских композиторов создавала музыкальные шедевры — мелодически богатые и гармонически очень красивые. Это были композиторы: Ирвинг Берлин (1888—1989), Коул Портер (1891—1964), Джимми МакХью (1894—1969), Вернон Дюк (1903—1969), Рэй Нобл (1903—1978), Джером Керн (1885—1945), Ричард Роджерс (1902—1979), Винсент Юманс (1898—1946), Чарли Чаплин (1889—1977), который был не только великим комиком, но и писал замечательную музыку к своим фильмам, Уолтер Доналдсон (1893—1947), Хоги Кармайкл (1899—1981), Гарри Уоррен (1893—1981). Отдельные мелодии из бродвейских мюзиклов впоследствии стали
Теперь это была популярная музыка, да еще вдобавок великолепно исполненная в новых аранжировках. Программа «Давайте потанцуем» длилась на радио 26 недель, но потом спонсоры программы — «National Biscuit Company» — забастовали. Музыкантам надо было искать другой ангажемент. Оркестр стал готовиться к турне по Америке. Денег на гастрольный автобус не было, и музыканты отправились в путешествие на своих машинах. Во время гастролей дела шли скверно. В Денвере, например, люди стали требовать возврата денег, а менеджер танцзала попросил играть только традиционную танцевальную музыку: вальсы, фокстроты, польки и т.п. В штате Колорадо музыканты и вовсе были «обстреляны» пустыми бутылками пива, которыми в оркестрантов пуляли разочарованные посетители. В этих краях народ еще не готов был слушать чарующую музыку биг-бэндов, потому что люди не знали про них из джазовых радиотрансляций. По мере того, как кавалькада машин с грустно настроенными музыкантами приближалась к Лос-Анджелесу, Гудмен понимал, что если удача им не улыбнется, то сохранить оркестр едва ли удастся. Перспектива была мрачной. В августе 1935 г. Гудмен с оркестром добрались до Лос-Анджелеса. Бенни думал, что здесь закончится их путешествие: они доиграют гастроли, сядут в поезд и вернутся в Нью-Йорк. И на этом все кончится…
Когда музыканты подъехали к танцзалу «Palomar», то увидели длиннющую очередь вдоль всего квартала. Неужели все эти люди пришли послушать музыку в исполнении биг-бэнда Гудмена? Бенни, наученный горьким опытом, не предполагая, как будет встречен бэнд, составил программу выступления с учетом тех пожеланий, которые были высказаны оркестру в предыдущих городах. Биг-бэнд играл вальсы, польки, а публика как-то бестолково топталась по залу, и музыканты стали понимать, что что-то не так. Один из музыкантов биг-бэнда предложил распрощаться со всеми под ту музыку, которую они сами любят. И оркестр заиграл «Стомп» Портера. А публика только такой музыки и жаждала! Похоже, здесь, в Лос-Анджелесе публика хорошо знала музыку биг-бэнда Бенни Гудмена. Люди столпились вокруг сцены, стали кричать и прыгать. Им, оказывается, нужен был настоящий джаз, свинг! Музыканты просто не могли поверить своим глазам, они были ошарашены происходящим. На следующее утро Бенни проснулся знаменитым. Американский писатель и музыковед Дональд Кларк писал, что «эра свинга давно уже готова была начаться, но детонатором для нее послужили Гудмен и его оркестр». Ведь Дюк Эллингтон еще за три года до появления биг-бэнда Бенни Гудмена написал свою знаменитую пьесу под названием «It Don’t Mean a Thing if It Ain’t Got That Swing» («Эта вещь ничего не значит, если в ней нет свинга»). Но именно выступление оркестра Гудмена в дансинге «Palomar» Лос-Анджелеса открывало период победоносного шествия свинга, который продлится до середины 1940-х гг.
В 1930-е гг. годы экономической депрессии — стиль свинг стал частью повседневной жизни американцев. Теперь музыка биг-бэнда Гудмена, записанная на миллионы пластинок, звучала на каждом углу, занимала в музыкальных чартах первые места. Музыканты оркестра стали любимцами Америки. И Бенни Гудмена, двадцатишестилетнего тихого отпрыска еврейских эмигрантов, именовали «королем свинга». Джазмен оказался в центре внимания всей Америки, в него были влюблены тысячи американок, появлялись фан-клубы любимого музыканта.
Бенни казался им красавцем, хотя он был типичным очкариком, рассеянным и иногда крайне забывчивым в обычной жизни. Он был довольно скромным парнем и старался на сцене не особенно выделяться. Но стоило джазмену заиграть на своем кларнете, все менялось: Бенни принимался скакать на одной ноге или раскачиваться на стуле, едва не падая, отдаваясь музыке без остатка. В те моменты он был очень колоритен. Игра Гудмена завораживала зал, и все видели, что это настоящий лидер великолепного оркестра!
Взлет Бенни Гудмена и его биг-бэнда был подобен взрыву! Когда Гудмен появился на джазовой сцене, никто его не знал. В ту пору были известны оркестры Дюка Эллингтона, Флетчера Хендерсона, Пола Уайтмена, Каунта Бэйси, Чика Уэбба, многочисленные ансамбли во всех городах Америки. Оркестров было сотни — всех не перечесть! И чуть ли не за одну ночь имя Гудмена оказалось на устах у всех. И теперь культовая музыка для большинства черных американцев — джаз — становилась популярной. Оглушительный успех биг-бэнда Гудмена привлек миллионы новых поклонников в танцевальные залы и кинотеатры.
3 марта 1937 г. Бенни Гудмен и его оркестр получил ангажемент в зале «Paramount» на Таймс-сквер в Нью-Йорке. До этого биг-бэнд выступал в заведениях, где подавали спиртное, поэтому публика была только взрослой. В зал на Таймс-сквер пускали всех, даже школьников. А это были главные покупатели пластинок Бенни Гудмена. Наконец-то они могли посмотреть и послушать своего кумира живьем! В день выступления биг-бэнда к назначенному месту хлынули потоки народа, что несколько озадачило полицию. Когда начался концерт, то усидеть на местах было просто невозможно. В этой музыке был невероятный бит! Молодежь вскакивала со своих мест и танцевала в проходах. Танцевали модный в ту пору танец джиттербаг. После концерта Бенни Гудмен, который и раньше был невероятно популярен, стал просто идолом, великим героем популярной музыки. Подростки, которые наводнили зал, всегда интересовались модной музыкой, но теперь это стало манией; продажа пластинок и музыкальных инструментов увеличилась в несколько раз. Мода распространялась и на одежду: парни теперь одевались как музыканты оркестров, а юные девушки заваливали красивых оркестрантов письмами и номерами своих телефонов.
Когда речь заходит о стиле свинг и больших оркестрах, то начинаются споры, джаз это или нет. Ведь большая часть этой музыки была вполне коммерческой. Дюк Эллингтон, выдающийся джазмен, ни разу не посетовал на то, что корону «короля свинга» отдали Бенни Гудмену, и колоссальная популярность была у белых оркестров. Эллингтон говорил, что джаз — это музыка, а стиль свинг — это бизнес. Звукозаписывающие компании в ту пору, как правило, принадлежали белым владельцам, пластинки с музыкой больших оркестров покупали прежде всего белые. О джазе писали белые журналисты и джазовые критики.
Оглушительный успех биг-бэнда Бенни Гудмена открыл дорогу на концертную эстраду и на радио десяткам оркестров. Правда, некоторые из них имели мало общего с джазом. Кое-кто из критиков презрительно называл этот джаз коммерческим, «сладким», паразитирующим на открытиях подлинных джазовых музыкантов. Эти биг-бэнды исполняли популярные песенки, которые «напевали» приглашенные как приманка для зрителей красивые певцы и певицы, порой лишенные певческого дара. Но, пожалуй, все оркестры сделали главное в период экономической депрессии — спасли Америку от уныния.
Вуди Герман был одним из немногих, кто получил «звезду» на бульваре славы в Голливуде.
Оригинальным был оркестр Боба Кросби (1913—1993), который исполнял аранжированный диксиленд. Был оркестр Эрла Хайнза (1905—1988), по сути, подлинно джазового пианиста, кумиром которого был Луис Армстронг. Хайнз даже на фортепиано играл в «стиле трубы» (англ.
А еще был женский оркестр «Милашки». (Вспомните фильм «В джазе только девушки».) На Среднем Западе, где уклад жизни был достаточно консервативным, публикой охотнее принимались бэнды, исполнявшие «микки-маус-мьюзик» — непритязательную, развлекательную, доступную для восприятия неискушенного слушателя музыку.
Одним из самых популярных оркестров того времени, наряду с бэндами Дюка Эллингтона и Каунта Бэйси, был оркестр Джимми Лансфорда (1902—1947). Известный джазовый критик Джордж Саймон писал: «Это был такой оркестр, что ни один человек, обладавший хотя бы малейшим чувством свинга, не мог устоять перед ним и слушать спокойно»[13]. Джимми Лансфорд был кларнетистом, саксофонистом, гитаристом и бэнд-лидером. Но главное — он был великолепным шоуменом. Лансфорд считал, что если оркестр не только хорошо играет, но и замечательно выглядит, его обязательно будут приглашать выступать снова и снова. И его музыканты были просто красавцами! Ни у кого в оркестрах не было таких безупречных элегантных костюмов, никто не играл с такими счастливыми улыбками, как музыканты Лансфорда. Оркестранты не только играли, но и пели, били чечетку, а коронным номером было то, что музыканты подбрасывали свои инструменты и ловили их в воздухе. Безупречным было и звучание оркестра, для которого трубачом и вокалистом Саем Оливером (1910—1988), трубачом и композитором Джеральдом Уилсоном (род. 1918), пианисткой и композитором Мэри Лу Уильямс (1910—1981), альт-саксофонистом Доном Рэдменом были сделаны великолепные аранжировки. «Сентиментальный джентльмен свинга» так прозвали бэнд-лидера одного из замечательных оркестров эпохи свинга — Томми Дорси. Хотя сам Дорси, задиристый, умный, с едким языком и чувством собственного достоинства, был скорее боевым, чем сентиментальным человеком. Томми соперничал и не раз ссорился со своим братом, тоже музыкантом — Джимми Дорси, но доказал, что был в состоянии создать лучший оркестр, потому что знал, что многие вещи был способен делать лучше других. Яркие джазмены работали в оркестре Томми Дорси, но нетерпимость к ошибкам других часто мешала бэнд-лидеру. Некоторые музыканты не желали терпеть бестактность босса и уходили из оркестра. Но тем джазменам, кто хотел перенять большой опыт лидера и прощал его вспышки гнева, Дорси передавал весь свой бесценный музыкальный багаж. Томми был блестящим тромбонистом, исполнителем баллад. В его руках тромбон перестал «рявкать», казалось, будто он «запел» человеческим голосом. Именно после исполнения баллады «I’m Getting Sentimental over You» Джорджа Бассмана, еще в 1933 г., Томми Дорси был назван «сентиментальным джентльменом свинга». Критики часто говорили, что бэнд Дорси держится на прекрасных аранжировках, сайдменах и певцах. Действительно, Томми Дорси умел открывать и привлекать таланты. Однако за двадцать лет, что существовал оркестр, особая привлекательность сохранялась именно благодаря теплому, мягкому и действительно сентиментальному звучанию тромбона его лидера. В исполнении оркестра стала невероятно популярна песня Ирвинга Берлина «Marie» в исполнении певца Джека Леонарда. Другой великий хит назывался «Song of India». Большую популярность принесли оркестру и певцы, самым известным из которых был Фрэнк Синатра (1915—1998). Дорси впервые услышал Синатру, который работал в оркестре Гарри Джеймса. «Тощий паренек», как назвал певца Томми, — таким и был в ту пору Синатра — так понравился бэнд-лидеру, что сразу же был приглашен в оркестр. Дорси собирался сделать из Фрэнка «звезду». И это у него получилось, потому что Томми с большим вниманием относился к певцам (что бывает редкостью у музыкантов-инструменталистов), а Фрэнк был невероятно талантлив. Синатра впоследствии вспоминал: «Я учился динамике, фразировке и стилю по его игре на тромбоне, и мне было очень приятно с ним работать, так как он считал, что вокалист всегда должен иметь совершенный аккомпанемент»[14].
Еще большей популярностью, благодаря красивым мелодиям, которые исполнял оркестр и его солисты, хорошей рекламе и историческим обстоятельствам, пользовался другой тромбонист — Гленн Миллер (1904—1944). Миллер стал олицетворением американского джаза для нескольких поколений в мире. В СССР имя Гленна Миллера связано с появлением на экранах в начале 1944 г. фильма «Серенада Солнечной долины» — первым прорывом к советскому зрителю американского джаза. Романтические музыкальные темы из этого фильма и в наше время любимы поклонниками джаза.
Главная заслуга Гленна Миллера была в том, что джаз стал популярен среди миллионов людей, которым изысканный Дюк Эллингтон и его «горячие ребята» были просто «не по зубам». Как музыкант, Миллер получил хорошую школу, играя на тромбоне в оркестрах Бена Поллака, Реда Николса, братьев Дорси и Рэя Нобла. В конце 1920-х Гленн был в основном студийным джазменом. В те годы он получил прекрасное образование, которое впоследствии ему пригодилось как аранжировщику и лидеру бэнда. Еще в оркестре Нобла Миллер пришел к мысли, что способен создать собственный оркестр. Для этого были знания, опыт и честолюбивые планы. Но признание пришло не сразу. С 1937 г. Гленн Миллер упорно трудился над созданием оркестра, работал с молодыми музыкантами, выказывая безграничное терпение в деле. Первая запись оркестра была сделана в марте 1937 г. на фирме «Decca». Для поддержки молодых джазменов Миллер пригласил нескольких «крепких» музыкантов. Были записаны несколько пьес, лучшими из которых были «Moonlight Вау», «Peg о’ My Heart », «I’m Sittin’ on Top of the World». Только в 1938 г., когда Гленн Миллер нашел свое «Миллеровское» звучание, свой саунд, свой «кристалл-корус», пришел и успех.
Характерная особенность звучания оркестра Миллера была связана с главенствующей ролью язычковой группы инструментов (квартет саксофонов и кларнет). Большим успехом у публики пользовались певцы — К. Старр, Р. Эберл, Т. Бенеке, М. Хаттон. Популярность бэнду принесли два художественных фильма, в которых снялись музыканты, — «Orchestra Wives» («Жены оркестрантов», 1942) и «Sun Valley Serenade» (в советском прокате под названием «Серенада Солнечной Долины», 1941).
Джазмен был исключительным руководителем оркестра: с огромным воображением и художественным чувством. И в то же время он обладал сильной волей, принимал решения очень быстро и рационально, всегда преследуя ясную цель. Но свинг у Миллера оставался всегда очень романтичным. Гленн Миллер был единственным джазовым музыкантом, получившим «золотой диск» за свою пластинку «Chattanooga, Choo-Choo». Самые известные мелодии оркестра Гленна Миллера — «Little Brown Jug», «In the Mood», а прекрасная и романтичная «Moonlight Serenade» стала гимном всей эпохи свинга.
Во второй половине 1930-х гг. в Нью-Йорке было множество оркестров. Почти во всех крупных отелях, ресторанах и танцзалах работали превосходные биг-бэнды. Это были и белые оркестры, и черные. В Гарлеме, где большинство населения было темнокожим, в танцевальном зале «Savoy» тон задавал оркестр легендарного Чика Уэбба (1902—1939), одного из пионеров свинга. Это был необычный музыкант. Уэбб был горбатым карликом и при этом гениальным барабанщиком. Еще в детстве Чик повредил позвоночник, но чтобы укрепить руки, все время бил палочками по банкам, кастрюлям и горшкам, мечтая стать музыкантом. Повзрослев, в семнадцать лет Уэбб отправился в Нью-Йорк, где работал с разными музыкантами, а затем его пригласили в «Savoy», который стал джазмену родным домом. После победы над бэндами Флетчера Хендерсона и Кинга Оливера в 1928 г. оркестр Уэбба стал работать в популярном танцзале. В состав оркестра из тринадцати человек входили прекрасные музыканты: трубачи Бобби Старк и Тафт Джорден, который умел имитировать игру Луиса Армстронга, вокалист и тенор-саксофонист Луис Джордан, блестящий саксофонист Эдгар Сэмпсон, который аранжировал большую часть репертуара биг-бэнда. Лидер оркестра — Чик Уэбб — своей игрой умел создать такой драйв, что атмосфера зала в тот момент казалась наэлектризованной. Физическая ущербность никак не влияла на качество музыки: Чик с такой силой отбивал ритм на своих барабанах, что инструменты приходилось приколачивать к полу! Особенно лихо исполнял оркестр динамичную тему самого Чика Уэбба — «Stomping at the Savoy».