В период своего расцвета Селевкиды также были бесспорными хозяевами шелкового пути, который шел через Иранское плато и Среднюю Азию из далекой Монголии. По большей части этот маршрут проходил через владения Селевкидов. Товары Дальнего Востока соединялись в Месопотамии с товарами Индии и Западной Аравии и отправлялись на запад либо через Нисибис и Эдессу, либо через Дура-Европос.

При Селевкидах главные дороги находились под защитой сильных и преуспевающих колоний, которые в то же время служили караванщикам местами отдыха и перевалочными центрами, где они могли поменять верблюдов. Такой колонией была Дура-Европос[183], основанная около 300 года до н. э. Селевком I на дороге через пустыню на полпути между столицами Сирии и Месопотамии. Вскоре колония превратилась из сильной крепости в важный центр торговли. Она находилась в местности, от природы исключительно сильно укрепленной: на скалистом плато, нависающем над Евфратом, с двумя глубокими ущельями с флангов. Своего расцвета в качестве центра караванной торговли город достиг еще при парфянах. Римляне использовали его как оплот на границе империи у Евфрата. Вскоре после 256 года н. э. его захватили и разрушили Сасаниды, после чего там вновь вступила в свои права пустыня. Руины города, которые сегодня называют Ас-Салихия, не были известны ученому миру до тех пор, пока в 1920 году британский офицер не наткнулся на несколько любопытных фресок при рытье траншей. Развалины Дура-Европос произвели на открывателей такое впечатление, что их назвали Помпеями Востока.

Важнейшим центром торговли в Персидском заливе была Герра (вероятно, современный Укайр). Этот арабский город практически хозяйничал на западному берегу залива и на великих караванных путях в этой части Аравии. Один из путей шел на юг и соединял Герру с Йеменом, а другой – на запад через пустыню в Тайму и далее в Петру. По морю основное сообщение между Индией и империей Селевкидов также шло через Герру. То немногое, что нам известно об этом торговом городе и его купцах, мы почерпнули исключительно из античных источников; однако непонятно, что имеет в виду Плиний, говоря, что башни города построены из квадратных соляных блоков. В этих источниках нет никаких данных о том, что жители Герры когда-либо подчинялись Селевкидам. Антиох III остановился здесь на обратном пути из восточного похода, и герряне в знак почтения преподнесли ему в дар 500 талантов серебра, 1000 талантов ладана и 200 талантов масла мирры или корицы.

Через геррян в качестве посредников к Селевкидам, очевидно, шли основные поставки аравийских товаров, особенно в то время, когда Южная Сирия входила в состав государства Птолемеев. Эти товары включали в себя мирру, ладан и другие благовония. Ладан пользовался большим спросом во всей империи Селевкидов, поскольку без него не обходилось ни одно богослужение, будь то греческое, еврейское или иное семитское. Он курился на каждом алтаре эллинистического мира, как и позже и христианского. Еще одним чрезвычайно ценным продуктом тропических стран была корица. На самом деле она поступала из Индии, но греки считали ее аравийской. Изрядное количество индийских товаров во владениях Селевкидов проходило через руки геррян.

Товары из арабских, индийских и центральноазиатских стран, поставляемые в Сирию, частично потреблялись на месте, а частично экспортировались дальше на запад. Торговля Селевкидов с Западом шла как по суше, так и по морю и внесла немалый вклад в процветание Сирии. Ассортимент включал в себя сельскохозяйственную и ремесленную продукцию Сирии, а также товары, следующие транзитом из стран к востоку от нее. Важным элементом сирийской коммерции была работорговля. В это время эллинистические государства особенно активно торговали рабами с иными странами, и Селевкиды были заинтересованы в этом больше Птолемеев. Война поставляла на невольничий рынок пленников, а пираты – жертв похищений. На протяжении III и II веков до н. э. из Сирии и соседних земель в греческие города на западе непрерывно поступали рабы. Спрос на рабов был не меньше, чем сейчас спрос на домашнюю прислугу. Кроме того, труд на рудниках, строительстве и общественных работах почти полностью выполняли рабы. Храмы тоже владели и вели торговлю этим человеческим товаром.

Что касается морских путей, то крупнейшей торговой державой какое-то время оставался Родос. Другой остров – Делос, где находилось великое святилище Аполлона, одно из знаменитейших культовых мест древности, прославился после падения Коринфа в 146 году до н. э. как центр обширной транзитной торговли. Берит имел особые торговые отношения с этим островом Эгейского моря. Разрушенный в 140 году до н. э. Трифоном, претендентом на престол Селевкидов, Берит, судя по монетам, вскоре оправился и достаточно оживился, чтобы основать колонию на этом эгейском острове. Колонию посвятили Посейдону, покровителю Берита. Ему принадлежал храм с дополнительными пристройками и портиками для демонстрации финикийской утвари. В коммерческой, общественной и религиозной деятельности Делоса беритяне занимали второе место после италийцев.

Благодаря стимулированию, которое получила колонизационная и коммерческая деятельность финикийских городов во времена Селевкидов и Птолемеев, возникла не одна новая колония. Финикийские купцы пришли вслед за опустошительным походом Александра через далекую Гедросию. Сидоняне в Сихеме, которые во время маккавейского восстания просили разрешения превратить самаритянский храм на горе Гризим в храм Юпитера, по-видимому, были эллинизованными финикийцами. У Сидона южнее, в Идумее, была другая колония – Мариса. В эпоху Птолемеев Мариса была процветающим торговым городом. Это был один из тех идумейских городов, где при Иоанне Гиркане мужчины предпочли обрезание изгнанию.

В этом коммерческом возрождении Сирии при Селевкидах евреи, по-видимому, сыграли не более значительную роль, чем в любой предыдущий период. По словам их историка и выразителя Иосифа Флавия (ок. 37—100 н. э.), «страна, которую мы населяем, расположена не на побережье, и мы не одобряем занятие торговлей и возникающее вследствие этого общение с другими народами»[184].

В последнюю эпоху эллинизма Сирия превратилась в важный сельскохозяйственно-садоводческий регион. Ее подъем в этих отраслях начался при Птолемеях в Келесирии, Финикии и Палестине. Прежние объемы производства зерновых (ячменя и пшеницы), винограда и других плодов, вина и овощей увеличились благодаря усовершенствованию методов и в связи с возросшим спросом. Возник новый, более широкий рынок притираний, в изготовлении которых использовались местные цветы. Оживленное общение с соседями привело к обмену сельскохозяйственной продукцией и появлению новых растений.

Египетские бобы, чечевица, горчица, тыквы и другие типично египетские растения, вероятно, были завезены на юг Сирии при Птолемеях. Фисташковое дерево, когда-то персидское, как следует из его названия, очевидно, также появилось в Сирии в это время. Оттуда растение вместе с его наименованием попало к грекам, латинянам и италийцам. Как ни странно, другие типично персидские деревья, такие как абрикос, персик и вишня, следовали обратным путем. Они появились в Италии раньше, чем на эллинистическом Востоке. Об апельсинах и лимонах, тоже персидского происхождения, в эллинистический период мы не встречаем никаких упоминаний, так же как и о банане (араб. mawz, от перс.) индо-малайского происхождения. Хотя хлопок с древнейших времен был известен в Египте и Индии, а в Ассирию завезен около 700 года до н. э., в селевкидской Сирии никогда не выращивался в больших масштабах и оставался скорее редкостью. Местный шелк добывали из коконов дикого западноазиатского шелкопряда, а настоящий китайский шелк начали ввозить уже после 115 года до н. э. Сахар и рис импортировали из Индии. Плиний вскользь упоминает о неудачной попытке Селевка (I?) переселить на сирийскую почву индийские амом[185] и нард, «самые изысканные из благовоний». В этой же связи Плиний говорит о том, что коричное дерево недостаточно крепко, чтобы прижиться в Сирии.

При Птолемеях оживилось производство вина и масла. Эти два продукта наряду с оливками, хлебом и рыбой составляли существенную часть повседневного рациона. В эллинистические времена деревообработка процветала не меньше, чем при фараонах. Безлесный Египет ввозил ливанские кедры, что издавна было царской прерогативой, и васанские дубы. Эксплуатация сирийских и ливанских лесов была привилегией монархов при Селевкидах, как и при персах, ассирийцах и финикийцах. Галилейское море поставляло ароматические растения, а Иерихон владел монополией на бальзам.

Прекрасная глазурованная греко-сирийская ваза. Нижняя часть украшена стилизованными листьями аканта, перемежающимися с листьями другого растения. Между ними изящные завитки без листьев. На верхней части вакхические фигуры, отделенные друг от друга завитками. Лувр, Париж

Текстильная промышленность, восходящая к финикийским и дофиникийским временам, сохранила свое главенствующее положение. Сирийские производители при старых способах и приемах меняли оформления, приспосабливаясь под вкусы самых разных клиентов. Особенно крупным в Сирии было производство шерсти. Большим спросом по-прежнему пользовались окрашенные пурпуром вещи. Шерстяная ткань, ввезенная в Монголию примерно в начале новой эры, видимо, родом из эллинистической Сирии.

С незапамятных времен Сирия славилась своими мастерами по керамике и стеклу, на производстве которых, можно сказать, специализировался Ближний Восток. После завоеваний Александра рынок наводнили греческие гончарные изделия, которые сирийцы вскоре начали копировать и производить у себя. На первых порах особой популярностью пользовалась керамика с черной глазурью, позже ее заменила красная с тонкой блестящей глазурью, появившаяся во II веке до н. э. Фрагменты аттических и родосских кувшинов встречаются по всей стране. Сидонское и тирское стекло ценилось чрезвычайно высоко и пользовалось исключительным спросом. Вплоть до римской эпохи эти города поставляли лучшее стекло в мире. В районе Сидона добывали превосходный песок для производства стекла. Два упомянутых города наряду с другими финикийскими городами изготовляли и экспортировали сосуды из литого стекла до того, как изобрели выдувное. Это эпохальное изобретение, скорее всего, произошло в конце I века до н. э.

В эллинистическую эпоху глиняные таблички уступили место другим писчим материалам – пергаменту и папирусным свиткам. Со II века до н. э. пергаментом монопольно торговал Пергам, это следует даже из самого названия. Александрия снабжала мир папирусом. Из Египта этот писчий материал доставлялся в Сирию-Палестину; но изредка встречаются и упоминания о растущем там папирусе[186]. Вероятно, процесс изготовления папируса происходил так: с растения снимали верхнюю кожицу, стебель разрезали на тонкие полосы, вертикально укладывали их на доску, а затем поперек накрывали вторым слоем полос. Затем заготовку смачивали водой, возможно с добавлением клея, и высушивали на солнце. Листы можно было использовать по отдельности или склеивать в свитки. Из Финикии этот материал попал в Грецию, где стал широко применяться в VI веке до н. э.

В то время большие шаги вперед совершало искусство металлообработки. Антиох Епифан нередко ускользал от своих вельмож, чтобы зайти в мастерские к ювелирам и поговорить о технических вопросах с литейщиками и мастерами. Серебро поставлялось из набатейской Аравии, откуда шло и золото, и с Таврских гор. Железо добывали в Таврских горах и южной Палестине, особенно в Идумее, а также в Ливане в окрестностях Берита. В экономическом отношении этот металл, несомненно, представлял наибольшую ценность. Возможно, что Птолемеи, кроме того, разрабатывали медные, железные и другие рудники Ливанских гор. Их эксплуатация продолжалась до римской эпохи. Жемчуг, неизвестный на Западе до времен Александра, затем стал высоко цениться в качестве украшения.

Во всех эллинистических монархиях чеканка своих монет продвигалась как инструмент развития торговли. Деньги как средство обмена постепенно вытеснили освященный веками натуральный обмен. Вместе с деньгами пришли царские меры веса для монет, выпускавшиеся в Антиохии и Селевкии. Разные меры и веса допускались в разных провинциях и даже разных городах в пределах государства.

С ростом торговли и ее ведения при помощи денег и государственных мер веса, а также с усовершенствованием и прогрессом сельского хозяйства Селевкиды вошли в период относительного процветания. История донесла до нас факты, которые дают нам представление о том, какие богатства сумели накопить тогдашние магнаты. Например, Гермий, премьер-министр Антиоха Великого, около 200 года до н. э. был в состоянии обещать плату всем царским войскам из собственного кармана. Другой пример – Дионисий, «друг» (помощник) Антиоха Епифана. Как мы читаем, на играх в Дафне тысяча рабов прошли торжественным шествием, и каждый нес серебряный сосуд, из которых не было ни единого легче тысячи драхм. Далее следовали 600 царских рабов с золотыми вещами, и 200 женщин кропили ароматическими маслами из золотых кувшинов. За ними следовали 80 женщин в носилках с золотыми ножками и 500 женщин в носилках с серебряными ножками. Сам Епифан, желая превзойти римские триумфы, выставил на игры в Дафне такое количество золота и серебра, какое не назовешь иначе как сказочным. Шествием прошли 3 тысячи киликийцев в золотых венках; 10 тысяч македонцев с золотыми щитами, 5 тысяч с бронзовыми и 5 тысяч с серебряными; далее следовали 3 тысячи всадников из граждан, у большинства были золотые венки, а на конях – золотые уздечки; у остальных же – серебряные.

Если верить Посидонию, уровень жизни рос повсюду в стране в начале I века до н. э. «И все сирийцы, которых изобилие пастбищ избавило от страданий бедности, устраивали непрерывные празднества»[187]. Справедливо будет предположить, что с повышением уровня жизни произошел и рост населения, отчасти за счет переселенцев при основателе династии и его первых преемниках. Тенденция к росту продолжалась вплоть до римской эпохи. Страбон (ок. 63 до н. э. – ок. 24 н. э.) говорит, что «по могуществу или размерам Антиохия немногим уступает Селевкии на Тигре или Александрии египетской»[188]. Во времена Плиния, жившего вскоре после Страбона, население Селевкии, по его словам, составляло 600 тысяч человек. При Цезаре Августе в Александрии проживало примерно столько же. В доимператорскую римскую эпоху, как считается, население Сирии составляло от 5 до 6 миллионов человек, из которых 2 миллиона жили в Палестине.

Глава 21