Раскаты грома с севера

В начале июня 1982 г. на израильских границах царило относительное спокойствие. Даже на границе с Сирией не отмечалось нарушений соглашения о перемирии — ни до присоединения Израилем Голанских высот (что произошло за полгода до того), ни после этого. Однако внимание правительства Бегина было приковано к Ливану — самому маленькому и самому слабому соседу Израиля, который в последние годы сделался основным рассадником арабского террора. К середине 1970-х гг. порядка 300 тыс. палестинских беженцев ютилось в этой стране, и условия их жизни были хуже, чем во всем арабском мире, за исключением сектора Газа. Не имея статуса ни “граждан”, ни “иностранцев”, эти обитатели лагерей беженцев были лишены права работать по найму. В лучшем случае им предоставлялась возможность трудиться в качестве сельскохозяйственных рабочих за нищенскую плату либо пополнить ряды городских бедняков. Сам факт пребывания палестинцев в изоляции вызывал у ливанских христиан по отношению к ним опасение и подозрение. Ливанские христиане-марониты (принадлежащие к одной из шести Восточных католических церквей и составляющие правящий слой страны) были решительно настроены на то, чтобы сохранить свое доминирующее положение в национальной экономике и вооруженных силах, и до 1990 г., согласно конституции страны, численное соотношение депутатов парламента, христиан и мусульман, должно было составлять 6:5 в пользу христиан. Поскольку практически все беженцы являлись мусульманами-суннитами, христиане осознавали, что ни в коем случае нельзя было допустить их интеграцию, что могло привести к нежелательным для них изменениям демографического и конфессионального баланса страны.

Будучи в таком положении, палестинцы оказались легкой добычей для ООП, чья штаб-квартира находилась в Западном Бейруте. Искусно используя смесь революционной риторики и экономических стимулов, эта террористическая организация установила эффективный контроль над ливанскими лагерями беженцев. Ясир Арафат и его сторонники имели в своем распоряжении ежегодно около 400 млн долларов, которые им предоставляли Саудовская Аравия и другие нефтедобывающие страны Персидского залива. Располагая такими фондами, они смогли создать для своих соплеменников сеть организаций по трудоустройству и социальному обеспечению, а также открыть около тридцати предприятий, производящих швейные изделия и предметы домашнего обихода, что обеспечило рабочие места для 10 тыс. беженцев. ООП также открыла в Ливане свои больницы и лечебные учреждения, агентство новостей, радиостанцию, банк и станцию телексной связи. В конечном итоге ООП удалось объединить все лагеря беженцев в Ливане в рамках созданной ими квазиправительственной системы управления.

В дальнейшем они укрепили эту систему, внеся в нее военный элемент. В пустынной местности у подножия горы Хермон, на границе Сирии и израильской Верхней Галилеи, террористы вырыли сотни пещер для хранения советского и ливийского оружия, поступающего к ним во все больших масштабах. В этом же районе они проводили военную подготовку с участием примерно 15 тыс. человек и отрабатывали операции по вторжению в Израиль, а также теракты против израильтян и евреев в зарубежных странах. За период 1968–1974 гг. в результате террористических актов и вылазок ООП было убито около 1200 евреев и арабов и ранено порядка 3000 человек. Израиль, в свою очередь, регулярно наносил ответные удары — с использованием как авиации, так и сухопутных сил. Ливанское правительство довольно скоро уяснило, что оно также будет нести ответственность за действия ООП, причем не только осуществленные с территории Ливана, но и спланированные на его территории (Гл. XXII. Изменение тактики арабских боевиков). За все эти годы в результате сорока четырех ответных израильских ударов погибло 890 ливанских и палестинских гражданских лиц — наряду со значительно большим количеством палестинских террористов. И хотя палестинские вылазки против Израиля и ответные израильские операции нарушали суверенитет Ливана, а также причиняли ущерб и страдания мирному населению страны, небольшая ливанская армия была не в состоянии прекратить или хотя бы ограничить насильственные действия ООП на юге страны.

К середине 1970-х гг. руководство ливанских маронитов в полной мере осознало неотложную необходимость нанесения решительного удара — с тем, чтобы остановить дальнейшее увеличение числа беженцев в стране.

Речь шла не только о болезненности ответных израильских мер, но и — даже в еще большей степени — о той угрозе, которую радикальные исламисты представляли для хрупкого конфессионального равновесия, существовавшего в стране. В апреле 1974 г. фалангисты[31], члены военной группировки маронитов, устроили засаду под Бейрутом, остановили автобус и уничтожили всех палестинцев, ехавших в нем. На следующий день боевики ООП, устроив ответную засаду, убили несколько христиан, после чего бои распространились по всему городу. К палестинцам стали присоединяться ливанские мусульмане. Вскоре стычки между отдельными группами, делаясь все масштабнее и ожесточеннее, стали перерастать в гражданскую войну. Сирийцы не могли оставаться в стороне от происходящих событий, поскольку за последние тридцать лет они так и не примирились с фактом существования независимого Ливана. Президент Хафез Асад направил в Ливан в конце 1975 г. несколько сирийских бригад, которые первоначально действовали на стороне христиан, а затем стали поддерживать мусульман. После того как в ходе боев погибло не менее 70 тыс. человек, Асад (к концу года) согласился на прекращение военных действий. При этом он, однако, поставил условие: части сирийской армии остаются в Западном Бейруте и в восточной части центра страны в качестве “миротворцев” — а точнее говоря, той силы, что оказывает определяющее воздействие на ситуацию в стране.

Тем временем в Иерусалиме правительство Рабина наблюдало за развитием событий в Ливане, не скрывая своей симпатии к христианскому населению страны. Когда несколько тысяч христиан устремилось на юг, Израиль предоставил им убежище в приграничном городе Метула, обеспечив их продовольствием, медицинской помощью, и даже дал возможность трудоустройства. Одновременно с этим, в начале 1976 г., израильское правительство довело до сведения Асада свои условия, и сирийский президент на них согласился. Он пообещал не использовать сирийские ВВС против ливанских христиан и не препятствовать израильскому воздушному наблюдению на юге Ливана. Было договорено, что ни сирийские, ни ливанские силы не будут передвигаться на юг Ливана за пределы зоны к востоку от Тира. В этой буферной зоне действовала христианская милиция под командованием майора Саада Хаддада, бывшего военнослужащего ливанской армии.

Милиция Хаддада, получая от Израиля помощь, в том числе и оружием, в сущности, препятствовала проникновению боевиков ООП на территорию Израиля.

Эта договоренность соблюдалась на протяжении почти двух лет. Однако в ноябре 1977 г., вознамерившись нанести ущерб мирной инициативе Садата, сирийский режим ослабил свой контроль за действиями палестинцев, не препятствуя больше их проникновению в буферную зону. И вот в начале марта 1978 г. небольшая группа террористов, прошедших подготовку в Сирии, проникла на десантном катере в израильские воды и высадилась в сорока милях к северу от Тель-Авива, где захватила израильский междугородный автобус. Захваченный террористами автобус был остановлен израильскими войсками всего лишь в двух милях от городской черты Тель-Авива. В ходе перестрелки погибли 34 пассажира автобуса и 3 террориста. После этого Бегин дал указание провести операцию возмездия, получившую название “Операция Литани”. Восемь тысяч израильских военнослужащих пересекли границу с Ливаном, имея задание разрушить раз и навсегда лагеря террористов на юге Ливана. С этой целью израильские подразделения заняли всю южную часть страны вплоть до реки Литани, не вступая, впрочем, в город Тир. Однако операция, развивавшаяся слишком осторожно и стереотипно, не дала особо значимых результатов. Было захвачено несколько террористов, но при этом погибли многие десятки жителей ливанских деревень. Пожалуй, единственным, и при этом достаточно ограниченным, результатом можно считать решение Совета Безопасности ООН разместить к востоку от буферной зоны временные силы ООН в Ливане (ЮНИФИЛ) численностью в 3 тыс. человек. Однако даже ЮНИФИЛ оказались не в состоянии приостановить ракетный обстрел израильской территории, осуществляемый террористами, занимавшими надежно укрытые огневые позиции.

По прошествии трех лет конфессиональное равновесие, существовавшее в стране, нарушилось, что вызвало новую и еще более масштабную вспышку арабо-израильской конфронтации. В марте 1981 г. подразделение христианских фалангистов атаковало стратегически важный мост в долине Бекаа, что привело к значительным сирийским потерям. Асад, придя в ярость, направил к месту боя подкрепление на вертолетах. Однако использование летательных аппаратов для переброски войск нарушало соглашение с Израилем от 1976 г. Когда же израильские самолеты сбили два из этих вертолетов, Асад нарушил еще один запрет: он распорядился установить в долине Бекаа зенитные управляемые ракеты, тем самым поставив под угрозу возможность Израиля осуществлять воздушное наблюдение на юге Ливана. Теперь правительству Бегина оставалось только решить, каким будет ответ Израиля. В это время премьер-министр находился под значительным влиянием генерала Рафаэля Эйтана, воинственного начальника Генерального штаба. Легендарный военачальник, известный своей храбростью и целеустремленностью при отражении сирийского танкового наступления во время Войны Судного дня, Эйтан убедил Бегина в необходимости подвергнуть бомбардировке сирийские ракетные установки. Собственно говоря, премьер-министра и не надо было особо уговаривать. Бегин в полной мере разделял недоверие своего начальника Генштаба по отношению к сирийцам. Кроме того, он давно считал, что у израильтян имеются моральные обязательства по отношению к ливанским христианам, которым может быть уготовлена судьба европейского еврейства, и он был готов вступиться за них. Однако, буквально в последний момент, в мае, президент Рейган направил на Ближний Восток своего специального посланника, помощника государственного секретаря Филиппа Хабиба. Курсируя между Иерусалимом и Дамаском, Хабиб сумел убедить обе стороны в необходимости сдержанности.

Потом, в июле 1981 г., после шестинедельного моратория, Израиль возобновил свои авиационные удары по опорным пунктам ООП в Южном Ливане. Террористы ответили сокрушительным ракетным обстрелом Нагарии, небольшого города на севере Израиля, а также его окрестностей. На протяжении нескольких часов нормальная жизнь во всем районе Западной Галилеи была фактически парализована. Потрясенный премьер-министр уже с нетерпением ждал возвращения Хабиба. И снова американский посредник смог добиться прекращения огня на невыгодных для Израиля условиях. Речь шла о восстановлении статус-кво, что давало ООП возможность пополнить свой арсенал и значительно увеличить число своих боевиков в Южном Ливане. И — что еще хуже — на Сирию не было возложено обязательство убрать зенитные ракеты из долины Бекаа. Опасность, существующая для ВВС Израиля, стала более чем очевидной. Что касается генерала Эйтана, то у него не оставалось сомнений: исправить положение дел сможет лишь полномасштабная военная операция. И в такой ситуации все более очевидной становилась целесообразность военного союза с ливанскими христианами.

Сама по себе идея такого союза не была новой. Ее со всей серьезностью рассматривали еще в 1954–1955 гг. Даян и Бен-Гурион, а отверг ее исполнявший тогда обязанности премьер-министра Моше Шарет. Три года спустя, во время краткосрочного гражданского конфликта в Ливане в 1958 г.[32], Бен-Гурион, снова занявший к тому времени пост премьер-министра, согласился оказать правительству этой страны, в котором тогда преобладали христиане, дружескую символическую поддержку — направить им 500 автоматов Узи. И вот, через семнадцать лет, когда на Ливан обрушились бедствия новой гражданской войны, наметилось явственное возрождение отношений между ливанскими христианами и Израилем. В марте 1976 г. Абу Халиль, представитель фалангистов, поднялся на борт израильского ракетного катера, прибывшего за ним к ливанскому побережью. Израильский корабль доставил его в Хайфу, где он встретился с премьер-министром Рабином и министром иностранных дел Алоном. Абу Халиль рассказал собеседникам, что мусульманские силы намереваются захватить место компактного проживания маронитов. Не мог бы Израиль оказать христианам экстренную помощь? Рабин и Алон с сочувствием и пониманием отнеслись к этой просьбе. На следующей неделе они направили к ливанскому побережью двух офицеров израильской разведки для тайной встречи с Баширом Жмайелем[33], молодым командиром фалангистской милиции, сыном шейха Пьера Жмайеля[34], основателя и многолетнего руководителя партии “Катаиб” (“Ливанские фаланги”).

Через месяц Рабин сам отправился к ливанскому побережью и на борту корабля имел доверительную беседу с Камилем Шамуном[35], бывшим президентом Ливана и лидером второй по значимости партии маронитов. Хотя Рабин и был склонен иметь делом с Шамуном, считая его более надежным партнером, чем семейство Жмайель, он принял решение на первом этапе оказать помощь обеим партиям. Таким образом, за время пребывания Рабина на посту премьер-министра Израиль оказал помощь обеим христианским группам на общую сумму 150 млн долларов — поставками оружия и обмундирования. Башир Жмайель тем временем продолжал периодически встречаться с прибывавшими из Израиля офицерами связи и два раза посетил Израиль. Во время каждого визита он призывал своих израильских партнеров наносить удары непосредственно по сирийским войскам в Ливане. Благодаря своей настойчивости и красноречию молодой фалангист сумел завоевать симпатии многих видных израильских государственных деятелей.

В мае 1977 г., когда власть перешла к Ликуду, Башир Жмайель расширил диапазон своих требований. Сначала Бегин проявлял осторожность. И в самом деле, через год, во время “Операции Литани”, стало ясно, что ценность фалангистов как потенциальных союзников не столь впечатляюща, и немало их “бойцов” вскоре отказалось от борьбы. Тем не менее к 1979 г. Бегин уже напрямую говорил об обязательствах Израиля по отношению к ливанским христианам и об опасности грозящего им уничтожения. По рекомендации генерала Эйтана премьер-министр направил дополнительное количество оружия в Ливан; около ста фалангистских офицеров прибыли в Израиль для переподготовки. И наконец, в декабре 1980 г. Бегин пообещал Баширу Жмайелю авиационное прикрытие в случае, если Сирия начнет новые наступательные действия в Ливане, а может, и еще дополнительные меры со стороны Израиля по защите христианского меньшинства страны. Это был самый настоящий открытый чек — с подписью, но без обозначения суммы.

Бронированный кулак Ариэля Шарона

После выборов в кнесет в июне 1981 г., когда Ликуд остался у власти при минимальном большинстве, Ариэль Шарон получил новый для себя портфель министра обороны. Таким образом, этот отставной генерал снова обрел значимость — как в сфере обороны, так и в области международных отношений. Собственно говоря, именно Шарон был тем человеком, который данное Бегином обещание ливанским христианам превратил в полномасштабный план военных действий. По своему характеру министр обороны был не из тех людей, кто склонен осторожничать или уклоняться от ответа. Ариэль Шарон (Арик Шейнерман) родился в 1928 г. и вырос в мошаве, по окончании средней школы вступил в Гагану, а впоследствии, во время Войны за независимость, был отважным командиром взвода. В 1950-х гг., возглавив особое Подразделение 101, только что созданное для борьбы с террористическими группировками, Шарон осуществил несколько операций возмездия за границами Израиля, которые были столь же дерзкими, сколь и безжалостными. Во время Синайской кампании 1956 г. Шарон, командуя уже бригадой, благодаря своей энергии и напористости взял перевал Митла, хотя при этом израильтяне понесли тяжелые потери. Далее, командуя дивизией во время Шестидневной войны, Шарон сыграл решающую роль при взятии неприступного Умм-Катафа, проложив тем самым путь в глубину Синайского полуострова (Гл. XXI. Гром с небес, бронированный кулак). В послевоенные годы, однако, когда Шарону была поручена борьба с арабскими беспорядками в секторе Газа, он в обращении с гражданским населением прибегал к методам столь безжалостным, что армейское командование отстранило его от должности.

В 1973 г., будучи уверенным в том, что в армии у него уже нет будущего, Шарон подал в отставку и решил начать политическую карьеру. Однако буквально через несколько месяцев, пока он занимался общей оценкой политической ситуации, началась Война Судного дня; Шарон был призван из резерва и получил дивизию. Снова Шарон проявил свои блестящие военные способности; именно он спланировал и осуществил великолепную операцию по форсированию Суэцкого канала. При этом, что было для него характерно, Шарон проявлял независимость в суждениях и действиях, зачастую на грани нарушения субординации. Так, во время своей известной пресс-конференции перед концом войны Шарон продемонстрировал свое безразличие как к процедурным правилам, так и к подотчетности официальным структурам. “Когда я получаю приказ, — заявил он, — я оцениваю его согласно трем степеням значимости: первая, и самая важная, — это благо государства… Вторая степень значимости — это важность для моих подчиненных, и лишь третья степень — мои обязательства перед командованием”. Такое высказывание, являясь в чистом виде нарушением воинской дисциплины, было встречено с очевидным возмущением, и Шарон, осознав, что зашел слишком далеко, тут же сделал заявление относительно того, что его “неправильно процитировали”. Командование решило не давать этому делу хода, а вскоре Шарон оставил армию уже навсегда.

Теперь, занявшись поисками своего места в общественной жизни, Шарон решительно обратился к политической карьере. После первоначальных и безуспешных контактов с обоими основными политическими блоками он принял решение основать собственную партию, Шломцион (Гл. XXVI. Израиль уходит вправо). Партия получила два мандата в кнесете после выборов 1977 г., после чего вскоре слилась с партией Херут в рамках Ликуда. В результате Шарон получил свой первый портфель — министра сельского хозяйства — в первом правительстве Бегина. Находясь на этом посту, он на протяжении последующих четырех лет также осуществлял энергичную поселенческую кампанию, в результате которой численность еврейского населения на Западном берегу увеличилась втрое. Действия Шарона были, разумеется, отражением правительственной политики. Отличала его от других министров в первую очередь манера поведения, близкая по стилю к лобовой атаке. Однажды он едва не схватился в рукопашную с Эзером Вейцманом. В другой ситуации он пригрозил “раздеть догола” заместителя премьер-министра Игаэля Яди-на. Шарон даже Бегина упрекал в “трусости” — вот почему после ухода Вейцмана в отставку в 1980 г. с поста министра обороны Бегин предпочел оставить этот портфель за собой, а не давать его Шарону. Но при этом совершенно невообразимая популярность Шарона как героя войны и восторженный прием, которого он удостаивался в неашкеназских районах, очень помогли Бегину в ходе ликудовской предвыборной кампании 1981 г. Таким образом, после прихода Ликуда к власти уже невозможно было отказать Шарону во второй раз, и он получил столь долгожданный пост министра обороны.