Большую помощь королю в реконструкции государства оказал его друг Максимилиан де Бетюн, позже ставший герцогом Сюлли. Убежденный протестант, в детстве чудом спасшийся во время Варфоломеевской ночи в Париже, он стал верным спутником Генриха IV, сопровождая его в важнейших сражениях. Король поручал ему дипломатические миссии, организацию снабжения армии и часто прислушивался к его советам. Так, несмотря на свои твердые религиозные взгляды, именно Сюлли убеждал короля перейти в католичество. Генрих IV сделал его сюринтендантом финансов, генеральным смотрителем королевской артиллерии, доверил ему и ряд других важнейших должностей.

Сюлли удалось навести некоторый порядок в финансах. Он провел то, что сейчас бы назвали реструктуризацией государственного долга: тщательно проверял счета многочисленных откупщиков, понизил процентную ставку по рентам, ограничивал права губернаторов облагать налогом население своих провинций и, главное, заставил вести строгую отчетность в собранных средствах. Для этого Сюлли приходилось вспоминать свой военный опыт, проводя самые настоящие армейские операции, как, например, в случае со строптивым герцогом д’Эперноном. Сюлли настаивал на жестком сокращении государственных расходов, но в данном вопросе Генрих IV не так часто соглашался с рекомендациями своего соратника.

Париж в 1600 г. Гравюра

Королю и королевству срочно требовались деньги. Французское крестьянство в первые послевоенные годы не имело возможности платить новые налоги. Мало того, королю приходилось прощать недоимки по старым налогам, в противном случае страну ждала бы новая Жакерия. Возможности для внешних займов также были ограниченны: в банковских кругах было основательно подорвано доверие к французской короне. Попытаться отобрать деньги у тех, кто разбогател на войне, было и невозможно, и крайне опасно в политическом отношении. В этих условиях правительство решило использовать старую практику продажи должностей, но теперь она была полностью легализована. Чиновник уплачивал ежегодно 1/60 часть стоимости своей должности, но за это получал гарантированное право собственности на нее, мог передавать ее по наследству или продавать. Этот сбор получил название «полетта» (по имени финансиста Поле), и к 1614 г. он давал казне свыше 1,5 млн ливров ежегодно, что составляло более 5% всего государственного бюджета. Но главное — новая ситуация резко повысила привлекательность королевских должностей. Таким образом, спрятанные «на черный день» деньги рекой потекли в королевскую казну.

Но Генрих IV и Сюлли сознавали, что крестьяне составляют основу экономики страны. Королевские ордонансы запрещали описывать за долги крестьянские орудия труда, поощряли распашку пустующих земель и осушение болот. Всякая земля, отвоеванная у воды, приобретала статус «благородной», становясь свободной от налогов. Так, область Медок в Гиени получила название «маленькая Фландрия», поскольку туда были вывезены фламандские мастера по освоению польдеров, превратившие этот заболоченный край в богатейшую винодельческую провинцию. Вскоре Франция восстановила практику экспорта продовольствия, а с 1596 по 1626 г. в стране не было зафиксировано ни одного случая голода.

Несмотря на то что Сюлли считал сельское хозяйство единственной достойной основой процветания королевства, правительство осуществляло меры и по развитию предпринимательства и торговли. Основывались королевские мануфактуры по производству шелка и предметов роскоши, делались попытки ввести торговые пошлины, способствующие развитию французских ремесел. Для развития внутренней торговли началось строительство каналов и ремонт дорог. Генрих IV достаточно внимательно следил за техническими новшествами и даже поощрял промышленный шпионаж.

Король пытался вести активную колониальную политику. Франсуа Шамплен был послан для освоения Канады. Он заложил крепость Квебек на реке Св. Лаврентия. Началось заселение новой территории. Примечательно, что, несмотря на режим веротерпимости, протестантам запретили въезд на территорию Канады. Обращать в христианство индейцев было разрешено только католическим миссионерам. Большую выгоду Франция извлекала из давно установившихся торговых связей с Турцией. Подписанное соглашение предусматривало, что корабль любой христианской державы может плавать в турецких водах лишь под французским флагом, а французский консул в Стамбуле представлял интересы всех оказавшихся в Турции европейцев. Но французские купцы пытались открыть для себя и новые рынки, проникая в Московию. Генрих IV с большим интересом выслушал известия о состоянии дел в России, обстоятельно изложенные Жаком Маржеретом — французским дворянином, командовавшим царской охраной при Борисе Годунове и обоих Лжедмитриях.

Главной заботой короля и Сюлли стала реорганизация армии. Французская артиллерия вновь вернула себе звание самой мощной в Европе. Была организована военно-медицинская служба, полностью отсутствовавшая до того времени, налажено регулярное снабжение войск. В армии усиливалась роль пехоты. Использование иностранных наемников и преобладание кавалерии над пехотой как в численном отношении, так и в плане социального престижа долго еще оставались характерными чертами французской военной системы. Тем не менее новая королевская армия доказала свою эффективность в победоносной войне с Савойей в 1601 г.

Ситуация в королевстве оставалась нестабильной, пока не был решен вопрос о престолонаследии. Брак Генриха IV и Маргариты Валуа, омраченный Варфоломеевской ночью, давно распался. Законного наследника не было. Королю необходимо было добиться развода и спешно заключить новый брак. Различные придворные партии настаивали на своих кандидатках. Поговаривали о готовности короля жениться на своей фаворитке Габриель д’Эстре и узаконить прижитых с ней детей. Но Габриель умерла от родовой горячки (ходили слухи об отравлении: слишком много противников было у этого брака). Тогда было принято решение о женитьбе Генриха IV на дочери великого герцога Тосканского Марии Медичи.

Г. Дюпре. Генрих IV и Мария Медичи

Вопрос с разводом в конце концов был улажен. Немалую роль в этом сыграла сама «королева Марго». Она дала показания, что в момент венчания так и не произнесла слова «да» и, таким образом, был нарушен столь важный для церкви принцип добровольности брака. Король обеспечил Маргарите Наваррской приличное содержание, и она жила в Париже. В некоторых случаях ее, как знатока традиций блестящего двора Валуа, просили дать консультацию по вопросам придворного церемониала.

Мария Медичи не могла похвастаться особой древностью своего рода, но брак с ней принес неплохое приданое (выразившееся, в частности, в списании французского долга тосканским герцогам). Главное же заключалось в том, что в 1601 г. она родила дофина, а затем еще нескольких детей.

В начале XVII в. в Европе назревало столкновение между протестантскими и католическими коалициями, и от того, какую позицию займет Франция, зависело очень многое. При французском дворе существовала влиятельная «испанская партия», настаивавшая на необходимости сближения с Габсбургами, подкрепленного династическими браками. Католическая церковь была решительной противницей прямой или косвенной поддержки протестантских держав. Испания не жалела денег, чтобы Франция, по меньшей мере, воздержалась от ведения военных действий. Для этого испанский король готов был платить даже французским гугенотам, подстрекая их к восстанию. Противниками войны были крестьяне, которые понимали, что период относительного процветания неминуемо закончится и что страну в лучшем случае ждут огромные налоги, а в худшем — грабительские армии. Еще более страшной казалась перспектива возобновления религиозных войн. Участие Франции в войне католических держав с протестантскими могло разрушить то равновесие, которое сложилось в стране после Нантского эдикта.

Генрих IV делал очень многое, чтобы успокоить опасения своих подданных-католиков. И все же в глазах многих он представлялся врагом истинной веры, и подготовка к войне с католической Испанией подтверждала эти опасения.

Король склонялся к войне. Он видел в ней возможность вернуть Франции былое величие и сделать ее гегемоном христианского мира. К тому же, благодаря военной реформе и заботам Сюлли, французская армия казалась самой мощной в Европе. Впервые были накоплены солидные финансовые резервы, позволявшие оплатить эту войну, обещавшую быть молниеносной.

Вмешавшись в борьбу за наследство герцога Юлих- Клевского, Генрих IV весной 1610 г. выдвинул 40-тысячную армию в Шампань, готовясь к вторжению в испанские Нидерланды. Там она должна была соединиться с войсками статхаудера Голландии Морица Нассауского. Вспомогательная французская армия собиралась вступить в Пьемонт.

Уезжая на войну, Генрих доверил регентство Марии Медичи. Он не переоценивал политические таланты своей супруги, но, по замыслу короля, решения она должна была принимать только в регентском совете, куда входили государственные мужи, искушенные в делах. Королева настояла на своем миропомазании и коронации, которые были произведены в базилике Сен-Дени 13 мая 1610 г.

На следующий день король решил навестить заболевшего Сюлли, находившегося на другом конце города, в Арсенале. Из Лувра Генрих выехал в открытой карете, рядом с ним сидел герцог д’Эпернон. На улице Ла Фероньер, тянувшейся вдоль кладбища Невинноубиенных, дорогу перегородили застрявшая телега, груженная бочками, и воз с сеном. Дворяне из эскорта короля срезали себе путь через кладбище, поджидая карету в конце улицы. Пытаясь объехать препятствие, карета заехала колесом в водосток и накренилась. В эту секунду какой-то человек вскочил на колесо и кинжалом нанес королю два удара в грудь. Подоспевший дворянин из свиты занес над незнакомцем шпагу, но герцог д’Эпернон крикнул, что охрана головой отвечает за жизнь преступника. Когда короля доставили в Лувр, он был уже мертв. Убийцей оказался Франсуа Равальяк — католик-фанатик, мелкий стряпчий из Ангулема, когда-то учившийся в Парижском университете.

О. Леони. Мария Медичи

Во Франции опасались, что теперь могут вспыхнуть новые войны, как это случилось после гибели Генриха II. Сюлли привел в готовность артиллерию и заперся в Бастилии, пытаясь сохранить накопленные государственные сокровища. Губернаторы и принцы спешно возвращались в свои провинции, под защиту дворянских клиентел, города запирали ворота, ожидая начала военных действий. Однако страна осталась спокойной.