9. Текстов эпитафии Дроктульфу Павел Диакон не приводит.
10. «Первым итальянцем» Дроктульфт может считаться не больше, чем любой другой варвар на римской службе.
Вот так творятся красивые мифы постмодернизма.
Роланд, или Реальность мифа
«Роланд, правитель Бретонской области вместе со многими другими погиб в этом сражении». Эта сухая строчка из средневековой хроники Экхарда о стычке арьергарда Карла Великого с племенами басков в Ронсевальском ущелье (778) — всё, что история знает о Роланде.
В течение следующих трех веков ни один летописец не упоминает о нем. Но избравшая его легенда бдит над ним среди ночи и молчания, и в утро битвы при Гастингсе (1066) песнь о Роланде, затянутая одним трувером и подхваченное хором всего нормандского войска Вильгельма Завоевателя, открывает рыцарству героя, который отныне должен стать его воплощением[24].
С этого времени перед Роландом бледнеют тени короля Артура и Карла Великого. Он истребляет больше чудовищ, чем Геракл, больше сарацинов, чем Сид, он в одиночку ведёт сражения с целыми армиями, которые длятся пять дней и пять ночей. Его лошадь Вельантиф разговаривает, как библейская ослица, звуки его рога срывают с петель ворота городов, а удары меча Дюрандаля раскалывают скалы. Само время останавливается, чтобы дать ему дорогу, и Крестовые походы смиренно входят в число его подвигов: Роланд берёт Константинополь до Бодуена Фландрского, а Иерусалим раньше Годфруа Буйонского.
Следы Роланда обнаруживаются теперь по всей Европе и не только в ней. Италия полна его реликвиями, и Павия выдаёт за его копьё гигантское весло, подвешенное к своду её собора. На одной из скал Рейна высится построенный им замок Rolandseсk (Роландов угол). Венгрия помнит, как он пересекал её степи, Англия видит его тень возле одного болота, его могучий образ выступает, как скала, из туманов исландских преданий. Турки показывают его меч, повешенный на воротах замка в Бруссе. Наконец, поэзия канонизирует Роланда, и Данте вправляет его душу в светящийся крест на самых горных вершинах Рая.
Безвестный воин, к чьему имени хронист не прибавил даже эпитета, унаследовал геройство и подвиги целой эпохи. Пути мифотворчества поистине неисповедимы.
P. S.
Девальвация мифа, конечно, неизбежна. В XV–XVI веках Роланд преображается в идеального любовника куртуазной литературы, переживающего всевозможные авантюры. В 1516 году выходит «Неистовый Роланд» Ариосто, рисующий страстную любовь Роланда к Анджелике, предпочитающей ему красавца мавра Медоро.
На заре Нового времени в произведениях о Роланде начинает явственно проступать ироническая трактовка сюжета, гротеск и бурлеск. Последнее звено в истории развития сказания — остропародийная поэма Аретино (1492–1556) «Орландино», в которой все герои старой эпопеи изображены хвастунами, трусами, обжорами и т. п.
Бесплодное раскаяние Джованни Боккаччо
Мысль о суетности земной славы не нова, но, может быть, Джованни Боккаччо прочувствовал её, как никто другой.
Человек в поте лица своего строит памятник всей своей жизни, но время отламывает от него один камешек, делая его бессмертным, а всё остальное превращает в прах.
Боккаччо был знаменитый учёный, погруженный в высшие научные исследования своего времени. Он сложил несколько больших аллегорических и мистических поэм, составлял классические энциклопедии и исторические трактаты, исполненные эрудиции. Его жизнь прошла в поисках и исследованиях античных манускриптов. В 50 лет он отказался от светской учёности, надел священническую одежду и замкнулся в толкованиях «Божественной комедии» своего великого соотечественника. В течение десяти лет он проповедовал слово Данте в церкви, со рвением богослова, комментирующего Священное Писание. А вся его слава заключена в книге непристойных рассказов, написанных для забавы одной принцессы, — в книге, от которой он энергично отрекался в последние дни своей жизни!
«Пощадите, — писал он одному из своих друзей, — не читайте этой книги женщинам. Слушая мои новеллы, они примут меня за скверного сводника, старого кровосмесителя, грязного человека, и не найдётся никого, кто бы стал за меня свидетельствовать и сказал бы: он написал это, когда был молодым человеком и был к этому принуждён той, кто имел власть над его душой».
Тщетные угрызения, бесполезные протесты! Воображение будет всегда представлять себе Боккаччо сидящим в кругу молодых женщин, которых он заставляет то краснеть, то улыбаться. Потомство посмеялось над раскаянием старика: оно осудило его на бессмертие «Декамерона».
Бернар де Блюэ д`Арбер — писатель, не умевший писать и читать
Бернар де Блюэ д`Арбер по праву может претендовать на звание самого удивительного писателя в истории мировой литературы.