– А мне нравится, – брякнул Борис, чумазая морда которого скалилась во все тридцать два.
– Вот и говорю, еще повоюем!
Надо ли говорить, что мы уничтожили не только еще два танка, те, что выехали против нас, но и склады ГСМ? Вот и я думаю, что не нужно. Пока перестреливались с охраной складов, парни, что ехали на броне, скрылись в овраге и контролировали округу. Борис словно в танке родился. Стрелял как из автомата, я даже завидовать начал. Мне не нужно было даже подсказывать, тот сам все видел и стрелял как надо. Немцы в нас попали три раза. Звон в ушах стоял такой, что мы все были как чумные. Благо что у нас из оврага торчала только башня, ее пробить немцы не смогли. А вот Борис их покрошил как надо. Сожгли оба танка, у одного еще и БК рванул, аж башня улетела, – красота!
Когда подавили сопротивление врага и вылезли вновь на дорогу, оказалось, что мы уже отлично видим склады. Боря указал мне на снаряды и показал три пальца. Жалко, что кончаются, только в раж вошли. Обстреляв с трехсот метров укрытые масксетями бочки и топливозаправщик и устроив таким макаром адский костер, мы бросились на восток. Юго-восточнее был Воронеж, но мы спешили к реке. Возможно, даже и выберемся.
Черт, накаркал. Удалились от уничтоженного склада мы всего на пару километров, а надо было на пару десятков. Когда снаружи начали стучать по броне, я даже не понял сначала, что происходит.
– Командир, воздух! – едва я высунул голову из люка, меня ошарашил Валерка.
– На хрен из танка! – заорал я, чувствуя, как Ванька топнул по тормозам. Ударившись головой о край люка, шлемофонов-то нет, я аж застонал. Потрогав рукой лоб, охренел от обилия крови. Времени рассматривать раны не было, поэтому устремился наверх. Парней на броне уже не было, когда последний из экипажа покинул коробочку. Отбежать удалось всего на несколько шагов, когда рядом с танком рванула бомба. Меня как перышко подхватило и швырнуло в сторону. Брякнувшись, я понял, что все, хана.
Сколько я так пролежал, не знаю, но подняли меня не сразу, однозначно. Куда-то несли, а кто, я даже и разглядеть не мог. Боль была страшная, вся спина огнем горела, выгибало так, что думал, сам себя разорву от напряжения.
Очнулся в лесу, темно. Лежал я на животе, да это и понятно, ранен-то я в спину, опять в спину, она у меня как магнит, места живого уже нет. Черт, видимо, бомба совсем рядом рванула.
– Очухался, командир? – до меня донесся голос Валерки, но какой-то далекий.
– Ты где? – крикнул я и тут почувствовал, как к моему рту прижалась ладонь.
– Не ори, с ума сошел, что ли? – услышал я, поняв, что говорят прямо в ухо. Значит, что-то со слухом еще. Все хреновее и хреновее, что же дальше-то будет?
– Слышу плохо, – сказал я, стараясь говорить спокойным голосом. – Где мы, чего произошло?
– Что, ни фига не помнишь?
– Ну, бомбу вроде помню… – начал я, но замолчал.
– Тебя в спину, места живого нет. Ваня и Борис, – Веревкин сделал паузу, – всё!
– Что? – взвыл я.
– Остальные все чуть живые, Серега еще отходит, недолго ему мучиться осталось.
– Бля, – только и смог выдохнуть я. Как же так, Ванька, Боря! Борт вообще был как заговоренный, а тут какая-то сраная бомбочка, и… Как оказалось, я говорил вслух.
– Если бы одна!