Маша долго смотрела на своего избранника, потом спросила:

– А начальник завода?

– A-а, он? Он погиб, – пожав плечами, будто отметив ничего не значащее обстоятельство, ответил Миша.

– Как? – воскликнула Маша.

– Эй! Ты что на меня так смотришь? Думаешь, отец его осудил? Ты что? Говорю же, не за что там было их судить! Ну, больше, чем он сам себя осудил, отцу не осудить. Просто на стене в кабинете начальника висели охотничьи ружья и трофеи. Вот отец его и спросил, когда он был на охоте последний раз. Оказалось, что уже лет семь начальник завода не только на охоте, но даже в отпуске не был! А про санатории – брехня была в доносах! Семьи оба отправляли на курорты, а сами – оторваться от дел не могли. Так вот на пустом месте и зародился экстремальный туризм.

– Как так? – переспросила девушка.

– Да как это обычно бывает – никак! Само собой. Главный инженер, получив предписание, ушёл собираться, а начальник смотрел ему в спину. И вот тогда отец его и спросил про охоту. Вот тот и выдал… Не сразу, конечно. Долго он молчал, как говорил Батя. А потом стал жаловаться, как его достала эта рутина! Жаловался, что стал шестерёнкой в механизме завода, что потерял себя, его личность и индивидуальность – растворились. Что все эти годы – промелькнули, как один длинный, тяжелый день невыспавшегося человека, в полубреду. И все эти дачи-машины – будто и не он всё это. А будто так надо. Кому надо? Зачем надо? Тоже не понятно. Вроде самому ему и не надо. Однако делал, рвал, тянул себе. Сам не свой. Как наваждение. Жена, дети, окружение… Он делал что должен, как тот самый копировальный станок, выполняя свою работу.

Михаил покосился на свою избранницу:

– Вот скажи, как ты это восприняла?

– Ну, я не была там, – осторожно начала Маша. – А по твоему лаконичному пересказу…

– Какому? – удивился Маугли, покачал головой и, беззвучно шевеля губами, повторил: – Лаконичному! Гля!

– Но, – продолжила Маша, не заметив реакции возлюбленного, – очень похоже на «Экс-машина», на то самое растворение в механизме и обездушивании человека. Бог из машины.

– Да? – удивился Миша. – А все слышат в этом лишь нелепые оправдания. Даже я. Но это так, мимоходное, малозначимое. Одним словом, попросил мужик отца сделать что-нибудь. Например, пристрелить его! А вот это уже достойно. Совесть в человеке не умерла. Но… Прикинь, как мужика достала эта «буржуйская» жизнь!

– Даже так? – мотнула головой Маша. – И я его понимаю! Он почти растворился… во всём этом. Обезличился. Потом появляется Медведь, встряхнув, напомнил, что когда-то человек этот был другим. Как мне напомнил ты, что я не просто боец с моральными нечистотами и уборщик гнили и плесени… Не обращай внимания!

Маша отмахнулась и, вздохнув, закончила свою мысль:

– И этот начальник завода понял, что уже не может обратно загнать себя в те рамки паровоза, что должен тянуть перегруженный состав завода, производства, забот и проблем.

– Круто, Маша, круто! – рассмеялся Маугли. – А ты умница! Так ловко просекла все эти психологические выверты! Молодец! Люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю! – Маша обняла и поцеловала повернувшегося и наклонившегося к ней возлюбленного. – Так что с этим человеком?

– Говорю же, погиб он. Отец тоже просёк, как задолбало всё это мужика. Взял его с собой. Развеяться, отвлечься. Знаешь, иной раз надо вынырнуть из всего… этого, чтобы тупо – осмотреться. Понять, что всё это говно не зря выхлебано. Завод оставили на зама, оформили отпуск и полетели в Арктику.

– В Африку? – удивилась девушка.