Я прокручиваю в голове слова Дарьи Михайловны. Она говорила о Стасе как о непобедимом конкуренте, неспособном на компромиссы. И как о человеке в разы богаче и влиятельнее её…

За наше совместное времяпрепровождение с ним я ни разу не замечала ничего, что говорило бы об его сверхуспешности. Войдя в мою среднюю по общепринятым меркам квартиру, он не выказал ни намёка на снисходительность, в мой круг общения «обычных» людей влился как ни в чём не бывало, с моей работой тоже справился отлично. А будь у него море денег и связей, разве обладал бы такими навыками? Ведь наверняка было бы на кого спихнуть тяжёлую ношу.

Стас всегда был загадкой для меня. Кто этот человек? И что вообще всё это было? Месяц, перевернувший мою жизнь с ног на голову. Со стороны всё выглядит стабильно, но я не могу отделаться от этого ощущения.

Неожиданно в голове появляется ясное воспоминание. Яркой картинкой оно режет в памяти. Голос женщины, слабо кричащей имя. Она звала Стаса. В тот день, восемнадцать лет назад, когда художник спас мою жизнь. В доме, где разгорался пожар.

И Стас был там.

Это и была наша первая встреча. Я не помню, как он там оказался и почему. Мы просто встретились взглядами. Совсем ненадолго.

Но достаточно, чтобы я запомнила его глаза. Необычный и глубокий цвет — зеленовато-голубой. Конечно, в тот день я была слишком маленькая и напуганная пожаром, чтобы обратить на незнакомца внимание или понять, что происходит. Но в подсознании запечатлелся этот момент. И остался там — я не вспоминала этот день.

Слишком давно это было. Да и я была ребёнком, воспринимала всё иначе. Первоначальный испуг быстро сменился беспечностью, когда страшное осталось позади.

До сегодняшнего дня я думала о том случае только в направлении долга перед спасшим меня художником. Все подобные мысли принадлежали картине и истории Руслана и Дарьи.

Но теперь мне вдруг жизненно важно разобраться, что тогда произошло. Как там оказался Стас? Кто та женщина, звавшая его?

И выжила ли она… Её голос был совсем слаб.

Во мне тяжёлым грузом поселяется плохое предчувствие.

Ну нет, я тогда толком ничего не поняла. Так что строить какие-то догадки сейчас даже глупо. Как бы я ни пыталась восстановить картину того дня, в голове нет чётких воспоминаний.

Мне было три. Получается, Стасу — десять. Конечно, его воспоминания куда лучше. И что-то мне подсказывает, что с этого всё и началось.

Мне нужно разобраться во всём. В том дне, в его знаниях о моей жизни, в его поведении. Только так эта страница будет закрыта. Только так груз, неожиданно и крепко взваленный на меня, освободится. Только так пережитый вместе месяц забудется и перестанет влиять на мою жизнь.

— Вы сказали, что пытались связаться с выкупившим картину человеком. Со Стасом, — на этот раз я твёрдо называю его имя, уверенная, что оно действительно принадлежит ему. — Значит, вы разузнали его контакты? Телефон, или, может, адрес?

Дарья Михайловна медленно переводит взгляд с нарисованного мира на меня. А я вдруг осознаю, что женщина ничем не выказала интереса, как картина в итоге оказалась у меня.

— Что предпочитаете? — так же безразлично уточняет хозяйка дома.

Я вздыхаю. Сердце стучит быстрее, когда представляю, насколько нелёгкий предстоит разговор. Проще, конечно, позвонить, только бы не видеть Стаса снова.

Жар разливается по коже — я вспоминаю наше прощание.