— Ты пьян, или же солнце выпалило из твоей головы весь мозг?

— Нет, папа, со мной все в полном порядке и даже лучше!

— Годы… Долгие годы моих упорных трудов!.. И к чему все? Чтобы теперь лицезреть твою довольную, нахальную ухмылку? — от его яростного крика задрожали стены.

— Я не сделал ничего дурного, ничего, что имело бы почву для осуждения!

— Разве? Ты бросил все дела, оставил подготовку к колледжу и ушел гулять без моего позволения! Ты что, забыл наши законы?

— У меня сегодня день рождения! День рождения! — в недоуменном крике повторил я. — Ты хоть помнишь об этом? Я твой сын!

— Нет! Ты мое наказание! Моя самая большая ошибка! И сейчас я сотру с твоего лица эту дерзость!

Он в ярости ринулся ко мне и со всей силы замахнулся, но я успел схватить его за руку и избежал удара.

— Да ты вконец обнаглел! — его попытка ударить меня возобновилась.

Словно сумасшедший, отец схватил тяжелый старинный канделябр. Я не успел сделать в сторону и шага, лишь только пригнулся и накрыл голову руками.

— Господи, мистер Моррэс! — в ужасе закричала Бетти.

Ее внезапное появление и пронзительный крик, должно быть, спасли мне жизнь. Рука этого «монстра» затормозила в нескольких дюймах от меня. Он отстранился назад и швырнул канделябр в сторону.

— Раз уж Вам так жаль это существо, тогда впредь Вы лично будете нести ответственность за его поступки!

— Конечно, мистер Моррэс! — Бетти пробралась ко мне, с ужасом пройдя мимо отца, и прижала к себе, ограждая от опасности.

— Запереть это ничтожество в комнате! Ключ принесете мне! Теперь я сам буду решать, когда отпирать его дверь и отпирать ли вообще!

— Идем, Мартин, — Бетти обняла меня за спину и довела до комнаты. — Не волнуйся, милый, у меня где-то припрятан запасной ключ. Я принесу тебе поесть, как только он покинет столовую.

Я благодарно улыбнулся, глядя в добрые, но все еще напуганные глаза служанки, и позволил запереть себя в комнате.

На столе стоял графин с водой, а рядом, на блюдце, лежала слегка подсохшая булочка. Не очень-то роскошный обед, однако он стал для меня подарком. Гнев отца остался по обратную сторону двери. В этот раз страх настиг меня только на мгновение и теперь совсем отпустил. Долгая прогулка в одиночестве и гармонии мыслей — самая первая возможность ощутить себя вне высоких стен отцовских правил — позволила мне осознать, чего я так долго был лишен, осознать, что моя жизнь — не что иное, как подлинное воплощение ада.