Свернув за угол, он увидел на холме старый дом, где жила его мать. При виде обветшалых стен ему с трудом удалось сохранить безразличное выражение лица.

Восточные кварталы Косим-Таласа никогда не считались особенно уютными, но до появления последнего гениального изобретения Тига – аподрази – здешние жители, по крайней мере, придерживались каких-то приличий. Теперь же наркоманы валялись прямо на ступеньках домов или на каменных плитах тротуаров. Завидев прохожих, они в отчаянии драли на себе волосы и обнажали в ухмылках пожелтевшие зубы. Нищие соглашались на любую работу, лишь бы набрать монет и купить еще дозу. Если раньше главари уличных банд довольствовались нападениями на торговцев и аристократов в более зажиточных кварталах, то теперь они впустили продавцов аподрази в восточную часть города. Глупым детям и тем, кто был слишком измотан жизнью и не прочь оказаться в мире грез, первый пузырек наркотика давали в долг прямо на улице.

Аподрази и Алистер Тиг – бесспорный глава преступного мира королевства Сандрэйлль – были проклятием восточных кварталов Косим-Таласа. Это Себастиан усвоил лучше многих.

Он вошел в дом и поднялся по шатким ступенькам в квартиру, где они с Пэрришем столько лет терпели жестокость отца и равнодушие матери.

Себастиан стоял у закрытой двери, чувствуя, как горят шрамы на спине, и прислушивался, стараясь сохранять спокойствие.

С тех пор как отец получил новую работу – уехал собирать плату для Тига в соседнее королевство Балавата, – прошло полгода. Однако руки Себастиана до сих пор дрожали, а грудь разрывало от боли при мысли о том, что по ту сторону двери может ждать вырастивший его человек.

Глубоко вдохнув пропахший дымом воздух, Себастиан отпер дверь и вошел. Позади тихо щелкнул дверной замок.

Мать лежала на старом продавленном диване, небрежно накрыв ноги грязным одеялом. Даже во сне она крепко держала трубку, источавшую приторно-сладкий аромат аподрази. Свеча на столе догорела, воск расплылся лужицей и застыл поверх слоя пыли и листиков сухой травы.

Себастиан заглянул в маленькую комнату, где готовили еду и иногда спали. Там никого не было.

Боль в груди притупилась. Отец еще не вернулся из Балаваты. А если на свете осталось хоть немного справедливости, то никогда и не вернется.

– Кто тут? – послышался хриплый со сна и от курения аподрази голос матери.

Себастиан вернулся в комнату. Разглядев гостя, мать с трудом села.

– Грабить меня пришел?

Он вздохнул, поморщившись от пульсирующей в голове боли.

– Я никогда тебя не грабил.

– Неблагодарный мальчишка! Бросил меня, как твой отец.

Удивительно… Он столько лет учился противостоять ее упрекам, а мать до сих пор знала, как посильнее его ранить.

– Я принес тебе еды на неделю.

– А денег?

Себастиан повернулся к единственному кухонному шкафчику над широкой доской, выполнявшей роль столешницы.