Женевьева стояла, буквально раздираемая целым вихрем эмоций, не зная, как ей реагировать. Что ж, одно было справедливо: Финн де Люка умел пробуждать сильные чувства. Но он продолжал говорить, и последующие его слова шокировали еще больше:
– Я хотел быть чисто номинальным отцом. – Финн провел рукой по волосам, и вдруг Женевьева поняла, что он выглядит виноватым. – Буду честен, мне очень понравились последние недели, проведенные с тобой и Ноа. Но я начал нервничать, не находил себе места в этой спокойной, размеренной жизни. Стоун подсказал мне, что стоит попробовать взяться за эту работу, использовать мои навыки, чтобы усмирить это беспокойство – и при этом не подвергая никого опасности.
– И? – едва дыша, спросила Женевьева, не зная, что хочет услышать в ответ.
Финн улыбнулся:
– Я думал, что мне будет неинтересно – ведь я знал, что эта кража своего рода разрешена. Но нет – опыт оказался весьма волнующим.
Так вот в чем было дело: Финн вовсе не крал вещи ради наживы, он просто хотел ощутить себя живым, встряхнуться, не подвергая никого опасности. И что теперь с этим делать? Женевьева, качая головой, вдруг поняла, что верит ему – как бы глупо это ни было. Не успев осознать, что говорит, она проворчала:
– Поторопись, у меня тут по бедру стекает твоя сперма, и жутко хочется домой.
Ответом ей стал удивленный смех Финна.
Последние несколько дней были переполнены событиями: Женевьева проводила в студии дни и ночи напролет, заканчивая свою коллекцию, Финн же оставался с Ноа, ожидая ее прихода домой, – и для него это была лучшая часть дня. Он завершил свою работу, что выполнял для Ханта, сдал отчет и вернул все, что забрал из сейфа, а потом помог Стоуну и Грэю разработать новую систему безопасности для поместья.
Сегодня ему удалось убедить Женевьеву пораньше закончить работу и передохнуть. Заехав ненадолго к Стоуну, он направился к себе, чтобы забрать несколько мелочей. Интересно, подумал он, войдя домой, сколько времени ему потребуется, чтобы убедить Женевьеву переехать к нему. Ее дом, конечно, очень симпатичный, но маленький, а у него куда больше пространства – хоть и непонятно пока, все ли в обстановке подходит для маленького ребенка.
Уже на пути к дому девушки телефон его внезапно издал сигнал, Припарковавшись, Финн взглянул на экран и тихо выругался. То была тревога, сработавшая в студии Женевьевы. Открыв видео, он тут же разглядел смутные очертания чьего‑то силуэта, и этот кто‑то осторожно ходил по офису.
Несомненно, Стоун это не пропустит, но все же Финн набрал номер друга, и тот ответил сразу же, не тратя времени на приветствие.
– Да, старина, я вижу.
– Я в трех минутах езды, – ответил Финн, разворачивая машину в середине дороги. – Я прибуду туда раньше всех.
– Я вызываю подкрепление, – мрачно произнес Стоун.
– Спасибо.
Бросив телефон на пассажирское сиденье, Финн помчался к студии. Он не хотел ничего говорить Женевьеве до тех пор, пока не станет понятно, с кем они имеют дело. Припарковав машину у задней двери, Финн заметил, что она приоткрыта.
– Черт побери, – прошептал он.
Нельзя было позволить негодяю разрушить все то, над чем Женевьева так долго работала, но и нежелательно спугнуть вора. Приоткрыв дверь, Финн постоял пару мгновений, привыкая к темноте, эти секунды дались ему нелегко, учитывая, что из глубины студии доносится скрежет металла. На миг его затопили ужас и отчаянный гнев – наверняка какой‑то подонок стоит у открытого сейфа, шаря по полкам.