Это закон Сказителя. А значит, теоретически, его невозможно нарушить.

Отражение вздохнуло и снова протянуло ко мне руку.

– Я не абику, Тарисай. Я твоя мать. Настоящая.

Казалось, она нервничала.

– Знаю, я выгляжу… не так, как раньше. Говорят, чем дольше душа остается здесь, тем сильнее обнажается ее истинная суть.

От ее мелодичного голоса – правда, выше и тоньше, чем я помнила, но все такого же знакомого, – у меня мурашки пробежали по коже.

– Ты лжешь, – прошептала я.

Но она коснулась меня. Е Юн и Монгве предупредили бы меня, если бы у правил Сказителя существовали исключения.

– Я не понимаю, – произнесла я наконец. – Почему ты здесь? Почему не присоединилась к Шествию Эгунгуна?

Несколько мгновений она молча смотрела на меня: ее ясные черные глаза влажно блестели.

– Я пыталась, – сказала она. – Я пыталась присоединиться к Шествию. Я знала, что будет трудно, но… – Ее подбородок задрожал. По щекам покатились слезы. – Я причинила так много боли. И такими разными, ужасными способами… Как я могла быть такой плохой?

Я смотрела на нее, как заколдованная, вдруг ощутив острую потребность ее утешить.

Затем этот порыв сменился яростью.

Нет. Я была ребенком, не она. Это меня она решила привести в этот мир, а потом намеренно лишала любви и заставляла меня убить человека. Это я чуть не сошла с ума в Подземном мире. Она должна утешать меня. Но все же… все же…

Так трудно было злиться на кого-то, кто так мал и беспомощен. Я никогда раньше не видела, чтобы Леди плакала. Я даже не знала, что она на это способна.

Я так многого не знала о своей матери.

– Значит, ты застряла здесь, – произнесла я наконец ровным тоном, шаркнув ногой. – В Подземном мире, вместо того, чтобы отправиться к Ядру.

Она деревянно кивнула.

– Но я могу вернуться к Шествию в любое время. Моя эми-эран ждет меня там. – Она слабо улыбнулась. – Я вернусь к ней. Вероятно, уже скоро. Но я хотела тебя увидеть. Я… мне не стоило запирать тебя в доме. Там всегда было так холодно, так одиноко, не с кем поговорить… – Она поежилась, обхватив себя за плечи, словно сама переживала мое детское несчастье. – И твои страдания только усугубились после встречи с принцем. Неудивительно, что ты пыталась забыть. Но я ошибалась, Тарисай. И мне жаль, что я не была для тебя хорошей матерью. Хотя я и правда всего лишь пыталась позаботиться о твоем будущем.

Я мрачно улыбнулась. Эта последняя фраза – гордыня, которую она не могла отпустить даже здесь, в сердце Ада, – окончательно уверила меня в том, что это действительно тень моей матери.