В родительском доме Ульяна выплакалась и успокоилась. А что она хотела? Ладно… видно, сон ему приснился дурной. Завтра встанет, протрезвеет и к Мишке пойдет. Деньги рано или поздно все равно закончатся, волей-неволей о заработке думать придется.

Ульяна ложится и видит сон. Странный, пугающий… Прыгают они с Гришей через костер, но руки у них разъединяются, и Гриша прямо в костер тот падает, а Ульяна на земле остается. Потом видит она бушующее пламя, а в нем Гриша… руки тянет к ней, помощи просит, а она смеется… Лицо у него страдальческое, вместо волос огненные языки пламени. Но Ульяна помогать не торопится, просто смотрит и смотрит… вроде как ее это не касается… потом внезапно она осознает, что это муж ее, Гриша, горит, бросается к нему, кричит, да поздно уже… плавится Гриша на ее глазах, как Снегурочка из сказки… Плавится и исчезает, только крик слышит Ульяна, да не поймет чей — его или ее?

В ужасе открывает Ульяна глаза — в стеклах оконных всполохи видны. Выглядывает в окно — пожар! Пламя взмывает вверх, освещает окрестности. Люди уже бегут… Ульяна выскочила из дома, тоже бежит. Господи, сон-то в руку! Молит Бога, чтобы это не Гриша… Соседка впереди бежит, Ульяна ее догнала.

— Тетя Глаша, кто это горит?

— Улечка, Господи! Слава Богу, ты здесь! Гришин дом горит! Господи помилуй!

Ульяна осела на землю. Все, и правда конец. Кто-то бежал мимо нее, ее подняли, посадили на скамейку, Ульяна как в тумане, только твердит все:

— Как Гришин дом? Неужели Гришин? А он-то где? Гриша, Гриша, где?

Кто-то успокаивает ее, гладит руками по голове, но Ульяне кажется, что Гриша руки к ней тянет, помощи просит, а кто-то не пускает ее, кто-то злой и жестокий. Она вырывается от этого кого-то и бежит на пожар. Возле дома уже толпа собралась, хотя теперь это трудно назвать домом. Пока пожарные приехали, дом и сгореть успел. Ульяна ходит по пожарищу, ищет что-то, если увидит что-то, наклоняется низко, всматривается. Поднимает головешки, крутит в руках, выбрасывает. Вдруг натыкается на что-то, выуживает это из пепелища, подносит к глазам — так и есть, кость… человеческая… В ужасе отбрасывает ее от себя, и последнее, что она еще слышит, это чей-то надрывный крик.

— Да уведите ее оттуда, Господи! Хоть кто-нибудь!

Пара мужских рук подхватывают упавшую Ульяну, выносят с пожарища и кладут на траву. Кто-то брызгает ей водой в лицо, но Ульяна не открывает глаз.

— Господи! Горе-то какое! Молодой ведь совсем еще! — Баба в синей кофте всхлипывает и отворачивается. За ней и другие начинают причитать да хлюпать носами.

Ульяна открывает глаза. Что это они все собрались здесь? Почему она лежит на земле? Ульяна садится. Что они так уставились на нее? Ульяна недоуменно обводит толпу глазами. Кто это такие вообще? Что за люди? Она медленно встает и идет прочь от пепелища. Никто ее не задерживает. Тихий шепоток доносится до нее:

— Бедная, бедная! Как бы умом не повредилась!

Странно. Почему она должна повредиться умом? Ульяна обернулась. Толпа замолчала, сочувственно взирая на нее. Ульяна отвернулась. Надо дойти до дома. Дома она все вспомнит. Хотя где ее дом? Кажется, этот, что сгорел. Тогда откуда она пришла сюда? Все плывет перед глазами. Она никак не может вспомнить, что случилось. Удивленно прислушивается к своим ощущениям, но плохо что понимает. Не заметила, как оказалась на пороге родительского дома. Зашла и села на кровать. Все. Вспомнила. Ульяна падает на подушку и сотрясается в судорожных рыданиях. Потом забывается, погружаясь в вязкое небытие. Голос Гриши приводит ее в чувство:

— Что же ты оставила меня, Уля? А говорила, что любишь… помнишь, клялась перед алтарем…

— Так ты не сгорел, Гриша? — Ульяна садится на кровати.

— Сгорел… неужели не видела… ты виновата… ты… если бы ты…

Ульяна в страхе распахивает глаза. Господи, в чем он ее обвиняет? В чем она виновата? Ульяна трясет головой, наваждение проходит. Все, нет у нее больше мужа, сгорел… как свеча. Вспыхнул — и погас. Ничего не успел, ничего не сделал, даже ребенка не родил. Еще одна жизнь оборвалась…