— Поздравьте, Иван Сергеевич, только что из операционной. Первая самостоятельная операция! И какая сложная!..

— Что ты говоришь? — Громов крепко пожал Сане руку. — > У меня, брат, тоже операция, и тоже сложная. Только конца еще не видно. Ну да ладно! Садись, рассказывай. Только одну секунду — я на лестнице чемодан оставил.

Если бы Редькин заставил себя спокойно подойти к чемодану, он бы, конечно, взял его. Но бешеная радость, внезапно захлестнувшая сознание, заставила изо всех сил рвануться к чемодану, и, споткнувшись о ступеньку, Редькин грохнулся на каменный пол площадки. В отчаянном порыве попытался дотянуться — нет, слишком далеко!

Открылась ДЕерь, и чья-то большая рука с длинными пальцами ухватила металлическую ручку чемодана, приподняла его и втянула за дверь. Щелкнул замок.

Редькин сел, тщательно отряхнул брюки. Несколько секунд тяжело дышал, высунув язык, потом поднялся и достал отмычку…

Едва Громов поставил чемодан возле двери своей комнаты и взял полотенце, собираясь пойти умыться, как из передней послышалось:

— Минуточку, не торопитесь…

Редькин вежливо снял берет, смерил настороженным взглядом вышедшего из комнаты Саню. Кивнул на чемодан.

— «Император»… Собственной персоной. — Громов не спеша повесил полотенце на вешалку и спросил: — С повинной пришли?

— Шутите, товарищ начальник, — сказал Редькин. — Человек вы, видать, мужественный…

— Это почему же? — спросил Громов.

— Да так… — неопределенно усмехнулся Редькин и кивнул па окно. — Не всякий способен под «мушкой» шутки шутить. Или не видите?

Конец фразы Редькина заглушил звон разбитого стекла. Громов оглянулся. Через распахнутую дверь в окне своей комнаты он увидел пистолетное дуло. Усилием воли заставил себя улыбнуться.

— «Наследник», если не ошибаюсь? Что ж, давайте знакомиться.

— Отойдите от двери! Оба! — глухо донеслось с улицы.

А если нет?

— Буду стрелять.

Громов сделал шаг к Редькину.

Но черный кружок угрожающе пополз вверх.

— Стреляю! — крикнул Витька.