— Не знаю зачем, а вот кому, вполне понятно.

— О чем ты?

— То есть? — вроде бы удивился он. — Светке твоей, вот кому.

«Моей?» — билось в сознании, пока мы спускались по лестнице. Это было так непонятно, что я даже не нашла в себе силы возразить ему вслух. Ну вы подумайте, а? Он с ней живет, почти соглашается на ее авантюры, которые представляют собой жестокий обман других людей, но она «моя».

Я сперва обрадовалась, когда он вывел меня из здания, а то мне начало уже казаться, что оно заколдованное и я из него никогда не выйду, но уже на крыльце я резко встала.

— Что?

— Мы должны поискать Светку. Вдруг она все-таки здесь?

— Тут никого нет!

— Мы же не все помещения осмотрели. А подвал? Есть же еще подвал. Наверняка, — кивнула я, соглашаясь с собственными выводами. — Это довольно большой дом. Может, музыку использовали как раз для того, чтобы мы крики не услышали?

— Спускались мы в тишине, — поспорил он со мной. — Услышали бы.

— А если она уже устала кричать? А если у нее кляп во рту?

— Если кляп во рту, зачем музыку включать?

— А если она стучит в стену?

— Спускались в тишине, — устало повторил он, — услышали бы.

— Ты издеваешься, да? Это твоя девушка!

Он начал злиться.

— Моя девушка любит приколы, как выяснилось! А ты готова ей все простить. — Я молчала. Он прав. Но дело не в прощении. Как поговаривают в англоязычных странах, ‘the punishment doesn’t fit the crime’ или «наказание не соответствует преступлению». Тут дело серьезное, и я свои обиды пока должна отложить на потом. — Ну хорошо, — вздохнул он. — Упрямая как…

— Как кто? Или что?

Вместо ответа он молча вернулся в дом. Я пошла за ним.

Он тоже достал телефон и в слабом свете двух белых лучиков мы обошли все здание. В дальних комнатах обнаружился мусор, куски кирпича и битое стекло — короче, все то, по чему я скучала, гуляя одна в другой части здания. Надо же, а я успела порадоваться, что кто-то тут прибрался.