Хафиз
Иранская свадьба — дело сложное, ответственное и дорогое. Если женишься — то это на всю жизнь, и обставить такое событие надо соответствующим образом. В сегрегированном обществе поиск спутника жизни чрезвычайно сложен. В столице молодежь пренебрегает многими условностями, однако все равно не принято знакомиться на улице или в ресторане. Юношу и девушку должен как минимум представить общий знакомый. В городках и селениях поменьше молодые нередко встречаются лишь с согласия родителей, а их первый разговор начинается… с предложения руки и сердца.
До встречи с Камбизом Бехназ в свои неполные тридцать отвергла не меньше четырнадцати женихов. Кто только не предлагал ей выйти замуж — от богатого кузена, учившегося на муллу, до работника-афганца из папиного магазина, приславшего ей целую тетрадку страстных стихотворений. Однако Бехназ ждала своего принца — и принц ее нашел. С будущим мужем она познакомилась через его сестру, свою коллегу. Девушка организовала встречу в доме у друзей, и о чудо — молодые люди друг другу понравились. Через неделю Камбиз навестил папу Бехназ, не забыв захватить с собой собственного отца (будущий жених был, кстати, всего на три года старше своей невесты). Далее состоялась торжественная встреча семей, и уже через полгода — неофициальная помолвка.
Если двое иранцев решили быть вместе, события начинают развиваться с пугающей быстротой. Возникает дилемма: с одной стороны, по законам Исламской Республики, двоим нерасписанным лицам противоположного пола романтические свидания не рекомендуются. С другой стороны, до свадьбы было бы неплохо узнать друг друга, да и сама свадьба — удовольствие недешевое и потому требует подготовки.
К вопросу создания семьи иранцы подходят чрезвычайно прагматично.
Не секрет, так просто замуж в Иране не выйдешь. Даже в городе родители начинают собирать приданое дочерям чуть ли не сразу после их рождения. Да, от жениха требуются самые серьезные денежные вложения — машина и квартира. Зато вся «начинка» квартиры (мебель, бытовая техника, посуда, ковры, столовое серебро) — дело невесты. Вернее, ее семьи — предполагается, что девушке самой на все это не заработать. За приданое выкладывают крупные суммы. Приличный иранец также непременно раскошелится на роскошную церемонию, куда приглашаются сотни друзей и родственников.
Камбиз и Бехназ поступили как и большинство иранских молодоженов: зарегистрировались официально, а празднество отложили на полтора года — пока Камбиз не соберет необходимую сумму (а заодно и расплатится за квартиру).
На предварительную церемонию приглашаются только самые близкие, но она от этого не менее торжественна. Жених и невеста клянутся друг другу в верности перед муллой, расписываются в «аргнаме» (брачном договоре) и обмениваются кольцами (этот обычай пришел из Европы).
При этом, разумеется, фиксируется и размер уже упоминавшегося «мехра» — суммы, которую жених обязан выплатить невесте в течение брака. Если он вздумает подать на развод, без выплаты «мехра» никакой суд развод не даст. Бехназ, как девушка романтичная, попросила вписать ей в мехр «одну розу». Однако более прагматичные родители Камбиза, стремясь продемонстрировать щедрость своей семьи, настояли на мехре размером в тридцать тысяч долларов США. В наше время не до романтики…
Пикантная подробность: для заключения официального брака требуются не только паспорта молодоженов, но и… справка от врача. Жених с невестой должны сдать анализы на СПИД, гепатит, венерические заболевания, а также пройти тест на наркозависимость. Стоит заметить, что заключать брак с больным СПИДом или с наркоманом никто не запрещает. Просто, согласно закону, молодые люди должны иметь исчерпывающие сведения друг о друге, прежде чем принимать важнейшее в своей жизни решение. В комплекс процедур также входят прививки и небольшая лекция об основах семейной жизни.
Мулле, направившему нас с Бехрузом на анализы перед посещением местного загса, мы явно пришлись не по душе. Во-первых, клиника, в которой должна была пройти процедура, находилась на противоположном конце города, в одном из самых бедных районов Тегерана (позднее выяснилось, что куда лучшее заведение было от нас буквально в двух шагах). Во-вторых, нам объявили, что приезжать надо рано утром и натощак. И это тоже действительности не соответствовало — по крайней мере для меня.
Ну а теперь представьте парочку не до конца проснувшихся, голодных и злых молодоженов, которые в итоге оказываются в заведении, не шибко отличающемся от российской бюджетной поликлиники — только погрязнее, захудалее и все женщины почему-то закутаны в черное.
Мы резво ломанулись в первый же кабинет, на который нам показала регистратор. Над дверью было что-то написано на фарси, но спросонья мне было лень напрягаться.
Милая дама внутри занесла мое имя в какой-то журнал. Бехруз смущенно остался за порогом, и потому коммуникацию мне поначалу пришлось налаживать самой. Когда стало ясно, что до медицинской лексики я еще не доросла, его таки зазвали внутрь и задали мне единственный вопрос: есть ли у меня прививка от дифтерии? Я, как честная девушка, ответила, что прививки такой нет и не намечается.
«Интересно, — думаю, — а какое отношение прививки имеют к анализам?» Тетя тем временем достала иглу и велела мне закатать рукав, что я радостно и сделала: сейчас венку проколют, и пойду я, счастливая, кушать. Не тут-то было! Откуда-то из недр холодильного шкафа в руках у врачихи появилась некая ампула. Она резво набрала лекарство и со шприцем наперевес двинулась ко мне. Мамочки!
— Бехи, — завизжала я. — Что она делает?
— Прививку тебе от дифтерии, — удивленным голосом сказал мне муж.
— Какая прививка от дифтерии? Нельзя мне делать никаких прививок!
Меня все-таки поражает вера Бехруза в человечество. Доктор сказал в морг — значит, в морг. А спросить, какие там у меня противопоказания, им слабо.
От шприца муж все-таки меня отбил, пояснив, что в Иране мы с ним жить не собираемся. Тетя успокоилась, рассказала, куда идти сдавать анализы, и милостиво выпустила нас из кабинета.
На этот раз я не поленилась оглянуться и прочитать надпись над дверью. Она гласила: «Вакцинационная».