"Гехолуц", его сущность и ближайшие задачи*

В далекой шири океана вздымаются громадные могучие волны маленькими и слабенькими бурунчиками.

В 1881-82 годах одновременно в России и в Румынии поднялась волна Палестинского пионерства. До того были лишь попытки сверху и извне облагодетельствовать еврейский народ устройством в Палестине; создать нечто для него и из него. Только билуйцы² были первыми настоящими еврейскими пионерами, которые двинулись в путь, чтобы собственными руками творить одновременно свое и общенародное дело на полях Палестины. Однако, сравнительно большая волна, в 525 человек, докатилась до Палестины всего лишь двумя небольшими бурунчиками в 14 и 6, всего двадцать молодых людей: 19 мужчин и одна женщина, да из этих двадцати интеллигентов, плохо приспособленных к физической работе, значительная часть на первых же порах не выдержала испытания. Устояли немногие, единицы. То же самое получилось и от родственного по духу движения еврейской молодежи из Румынии.³ Всё же, несмотря на мизерные количественные результаты, этот первый пионерский период сыграл огромную роль в истории палестинского движения. Энтузиазм и самоотверженность единиц всколыхнули инертную толщу масс. Стало очевидным фактом, что евреи способны не только вздыхать, молиться и мечтать о Палестине, но хотят и могут приносить для нее активные жертвы. Из России и Румынии протянулись первые тропинки в  землю Израильскую.⁴ Идущим сзади уже не надо было выбирать направление, и уже было сделано то, что могло вдохновлять и ободрять их в трудном пути.

В конце XIX столетия и начале XX, в связи с политическим сионизмом,⁵ поднялась вторая волна пионерства. Ее породили те же самые ненормальные экономические, культурные и политические условия, что и первую волну, но семена падали уже на подготовленную почву, и движение могло направиться по проторенному пути. Конечно, страна еще не была подготовлена для того, чтобы принять широкие народные массы. Эти широкие народные массы, в свою очередь, еще не были приготовлены к переселению в Палестину, а объективные условия еще не успели сложиться достаточно благоприятно. Трезвые, убеленные сединами практики уже начали серьезно думать и спорить о Палестине, но поднималась и отправлялась в дорогу, преимущественно, холостая молодежь. Красивые лозунги и заманчивые перспективы захватывали одних за другими. Много образовалось различных групп, подобных той, что создалась в 1905 году под названием "Гехолуц" в Одессе и написала на своем знамени: "Ничто не может устоять против твердой воли". Большая часть из них, еще задолго до отправки в Палестину, детальнейшим образом разработала планы прекрасной гармоничной жизни в стране возрождения. Разумеется, эти планы неизменно разбивались о неумолимо суровую палестинскую действительность, а вместе с планами, в большинстве случаев, разрушалась и не совсем твердая решимость тех, которые гордо писали на своих знаменах изречения о всесокрушимости твердой воли. И многие пылкие, но неустойчивые любители красивых лозунгов о гармоничной жизни оставляли Палестину. Всё же значительная часть пионеров самоотверженно превозмогла все трудности и опасности, отбросив звонкие лозунги и прекрасно разработанные планы о гармоничной жизни, закалила себя в испытаниях суровой действительности и мужественно стала совершать незаметно-великую работу возрождения.

Этот период пионерства рассеял много нелепых легенд о еврействе. Он показал, что евреи могут жить самостоятельно, своею собственною национальною жизнью, что они способны создавать собственный земледельческий класс, и что полузаброшенный было еврейский язык не умер,⁶ а стал разговорным языком возрождающегося народа в возрождающейся стране, языком чувства, мысли и науки. Наконец, безграничная отвага рабочих и шомрим⁷ при защите родных полей от набегов воинственных бедуинов показала, что тогда, когда надо, евреи могут находить радость и в смертельной опасности.

Медленно, но упорно, шаг за шагом, двигались пионеры по узкой тропинке, и постепенно, но неуклонно тропинка обращалась в широкую дорогу, которая все более и более приковывала к себе внимание еврейства. Вместе с тем, выяснились ошибки предыдущей работы и ставились неизбежные проблемы.

Отсутствие единого определенного плана сказалось в том, что каждый применял свои методы работы или, вернее, действовал без всяких методов, что порождало сумбур, в котором наибольшая доля энергии, труда, капитала пропадала даром, растрачиваемая на совершенно непроизводительную борьбу различных течений и даже личностей. И перед массой, желавшей работать, не было определенной цели и ясно очерченных задач. Во тьме, ощупью шли и потому часто сбивались с пути.

Отсутствие единства в работе приводило к столь же печальным результатам. Безусловно, необходимая для руководства делом возрождения единая организация отсутствовала, и отдельные группки и лица делали то, что им вздумается. Различные спекулянты и прочие темные люди, которые очень чутки к добыче, явились и в Палестину и стали обделывать свои личные дела, гнусно предавая общенародные интересы. Сильный вред был причинен в области приобретения земли, так как обманщики своими земельными операциями подняли цену на землю до небывало высокой нормы. Вместе с тем, обнаружилась еще одна гибельная ситуация. Евреи-землевладельцы стали применять не еврейский труд.

Вопрос о национальном труде. Дело в том, что на рынке труда в Палестине с культурным еврейским трудом конкурировал некультурный арабский. Палестинские феллахи, то есть арабы-земледельцы, до сих пор применяют примитивные способы обработки земли и довольствуются очень немногим для своего ежедневного обихода. Никаких расходов на культурно-просветительные нужды, на газеты, книги и тому подобное у них вовсе нет, а незначительные иные расходы, в крайнем случае, могут быть покрыты их собственным трудом и трудом их семейства на своем огороде или при своем стаде. Таким образом, если араб будет получать за работу у еврейского землевладельца франк в день, то и тогда он сможет прожить, ибо и без этого франка у него имеется прожиточный минимум. Еврейский же рабочий, прожиточный минимум которого выше, чем араба, так как у него имеются культурно-просветительские потребности, помимо того не имеет, обыкновенно, ни огорода, ни стада, ни какого-то ни было иного источника дохода. Вследствие этого еврейский рабочий не может получать за свой труд, в среднем, менее двух франков. Еврей-землевладелец, как и всякий другой предприниматель, в своем стремлении получить наибольшую прибыль на затрачиваемый капитал, разумеется, обращается, преимущественно, к эксплуатации менее культурного араба. Никакие идейные соображения и мотивы не могут сыграть здесь более или менее значительной роли. Так, например, предположим, что по идейным побуждениям какой-нибудь землевладелец стал применять исключительно еврейский труд там, где его соседи-землевладельцы применяют исключительно арабский или смешанный арабско-еврейский. В таком случае, этому землевладельцу каждая сотня апельсинов обойдется, скажем, в рубль, тогда как его соседям она будет стоить копеек 80. Соседи будут продавать апельсины по рублю за сотню, получая с каждого рубля 20 копеек прибыли; а наш "идеалист" либо назначит более высокую цену, скажем 1 рубль 20 копеек за сотню, и не будет иметь возможности продать апельсины вовсе (ибо кто станет платить рубль двадцать, когда можно купить за рубль), либо будет принужден продавать по рублю за сотню, то есть, по себестоимости. И в первом, и во втором случае его идеализм сможет продержаться, самое большее, до того момента, пока не иссякнет его запасной капитал. После того он либо умрет с голоду, либо начнет, по примеру соседей, эксплуатировать менее культурный и более дешевый арабский труд. Скорее всего, конечно, он сориентируется раньше и перейдет к арабскому труду более своевременно. Таким образом, как видим, дело не в злой воле отдельных личностей, а в более объективных условиях. Как бы то ни было, положение вещей требует очень серьезного к себе внимания. Во многих колониях еврейских рабочих нет совершенно. Вы не найдете их даже в колонии билуйцев Гедере, как не увидите и на полях Зихрон-Якоба и Рош-Пины, созданных румынскими братьями по духу билуйцев. В 1907 году в Петах-Тикве⁸ на 800 арабских рабочих было человек 200 еврейских; в 1914 году в той же колонии еврейских рабочих было 400 на 4000 арабских; иначе говоря, соотношения 1:4 в 1907 году. Петах-Тиква перешла в 1914 году к отношению 1:10. Та же угрожающая делу возрождения тенденция наблюдается и в других колониях.

Отсутствие самых элементарных культурных условий в Палестине, турецкий режим с его бакшишами⁹ и прочими прелестями, отсутствие железных дорог — всё это только еще больше осложнило дело возрождения еврейского народа в стране его предков.

Мировая война¹⁰ и те изменения, которые она принесла с собою, радикально изменили постановку палестинско-еврейского вопроса. Палестина, стоящая у Суэцкого канала на пути в Индию и Египет, сделалась предметом вожделения заинтересованных великих держав. И именно потому, что жаждали ее многие, каждому в отдельности было трудно получить ее. Но если нельзя получить что-либо в полную собственность, то, естественно, должно появиться желание заручиться хотя бы возможно большею близостью к предмету вожделения, возможно большим влиянием на него. Англия раньше других сориентировалась в данном случае. Она первая поняла, что Палестина должна быть отдана нейтральному народу, а самым подходящим для этого является еврейский народ. Он, как никто, может создать из Палестины государство-буфер. И, чтобы заручится влиянием на этот буфер, Англия первая поспешила официально признать право еврейского народа на еврейскую Палестину. За Англией последовали Франция, Италия и другие державы.

Исходя из совершенно иных положений, а именно, из признания права нации на самоопределение, еврейская Палестина была признана полномочными органами трудового мира, как-то — Стокгольмским организационным бюро по созыву всемирного социалистического съезда и съездом представителей английских тред-юнионов.