— Хорош копошиться, сержант. Вперед! ВПЕРЕД!

Тот заработал быстрее, бормоча про себя, как мне показалось, критику в адрес старшего по званию. Ну и черт с ним, главное, чтоб работал…

— Все, — поднялся Аскорбин, подхватывая на руки карабин. — Кто первый? — спросил он, покосившись на дверной проем.

— Глупый вопрос. — В руках появилась граната. — Так, на всякий случай.

Еще не осела пыль, как взрывом ее снова подняло в воздух, танцевать свой беспорядочный вальс, мешая наемникам честно отрабатывать деньги.

На последнем этаже взбудоражила кровь короткая стычка с телохранителями Васаба. Впрочем, этих горе-вояк и телохранителями назвать сложно, не то что личную гвардию одного из главарей Медельинского картеля; с теми пришлось возиться долго. О-очень долго.

Выбив ногой хлипкую дверцу, преграждавшую путь на крышу, мы вырвались на широкую посадочную площадку, над которой висела вертушка. Под ногами заплясали фонтанчики поднятой пулями пыли, и мы спрятались за выложенную из камня коллекторную будку.

— Повезло, что «птичка» не армейская, — прокричал Аскорбин. — Иначе здесь бы и легли.

— Это точно, — кивнул я, осторожно выглядывая из-за угла. Васаб — двухметровая каланча арабского происхождения — в нетерпении ожидал своего «феникса». Тем временем машина уже коснулась посадочными полозьями крыши, и стрелок, паливший в нашу сторону, отвлекся на мгновение, помогая Васабу. Естественно, мы воспользовались заминкой, высунувшись и поливая огнем в два ствола. Чтобы не рисковать машиной, стрелок схватил своего патрона за шкирку, как котенка, и за секунду (я глазом моргнуть не успел) втянул увесистую тушу в нутро вертолета. Пилот поднял машину в воздух, резко заложив вираж вправо, но было уже поздно — граната, выпущенная из подствольника, описала небольшую дугу и взорвалась у массивной антенны, стоявшей на краю крыши, аккурат возле вертолета. Не выдержав силы ударной волны, полопались страховочные тросы, антенна накренилась и огромная конструкция упала на хвост вертушки. Следующие за этим мгновения до боли напомнили качественный американский боевик; не такой реалистичный, как советское кино, но гораздо более зрелищный, наполненный взрывами и спецэффектами.

«Птичка» скрылась из поля зрения, и спустя секунду по ушам ударил оглушающий хлопок взрыва, поднявший жирный столб пламени и густого черного дыма. Довольный сделанным выстрелом Аскорбин от радости пустился, посвистывая, в пляс, похожий на брачный танец бабуинов Центральной Африки. Фыркнув, я отвернулся от сержанта, пряча улыбку, и щелкнул тангентой, вызывая Крота.

— Ну что там у вас?

— Лис, это Крот. У нас все в ажуре, — ответил напарник. — Любуемся на горящего феникса. — В эфир затесались три пистолетных выстрела. — Это подстраховка, — пояснил Крот. — И не с такими ожогами выживали.

— Молодец, — похвалил я.

— А что насчет «домой»? — поинтересовался Крот. — Нам бы слинять побыстрее, кэп. Самум на подходе.

Только после этих слов я вспомнил, что на брифинге упоминалась песчаная буря. Глянув на запад, я увидел огромную тучу темно-желтой песчаной пыли, охватившей окраину города. В запасе у нас оставалось где-то около получаса.

— Сейчас придем, — отозвался по рации Хобот. — Не кисни, Лис, прикрой лучше.

— Не вопрос, — усмехнулся я. — Отбой.

Наш «крокодил» прибыл спустя пятнадцать минут, когда порывы ветра стали ощутимыми, а на зубах уже захрустели первые песчинки. Вертушка зависла у края дома с распахнутой бортовой дверью. «Живей, ребята, живей! — прокричал в эфире летчик. — А то все здесь останемся».

Я стоял, держась за поручень одной рукой, а другой придерживал автомат, прикрывая бегущих по крыше Крота и Хобота.

В десантный отсек я забрался последним. Махнув рукой пилоту, дескать, давай, лети, я уселся на краю, свесив ноги. Внизу мелькали хаотично расположенные улочки, ставшие могилой не одному головорезу Васаба и Хельмута (отчего бы это у африканца немецкое прозвище?), руины зданий, начавшие тонуть в песчаной пыли. Кое-где сохранившиеся пальмы уже начинали гнуться к земле.