— Заместитель твой? — спросил Артемьев. — Терасима, кажется, и если мне память не изменяет, то он хорунжий.
— Да. Я ему давал задание, а он не вернулся. На связь также не выходил. Сабуро так не поступал никогда, парень он головастый. Ясное дело, что такие фокусы неспроста.
— Может, на дно залег?
— Нет, — ответил Васимине.
— Тогда мы под колпаком?
— Возможно, но тоже нет.
— Так-так-так, — задумчиво протянул Артемьев. — Остается один вариант: кто-то копает компромат на Мормона или что-нибудь подобное. А кто у нас спец по подкопам?
— Крот, — проговорил майор, — но найти его — задача нетривиальная. И Терасима мне в этом помогал. Если так, то его за это могли и кокнуть…
— Запросто. — Полковник положил пистолет на стол. — А что ты у меня искал?
— Я не искал, я забирал. Оперативные разработки моего заместителя; он их сюда принес.
«И без моего ведома… Красота!» — проворчал Артемьев. Васимине закурил и, кисло усмехнувшись, сказал: «Да не злись ты…» И оба пустились в изучение бумаг…
Пока обескровленная армия Роммеля вела тяжелые бои с войсками Окинлека на эль-аламейнской земле, горстка «верных сынов» Великого Рейха с одним погоном на правом плече хаотично загружала грузовые автомобили документами, сейфами, папками и прочим нужным барахлом, выносимым из бункера. Усиливающийся раскатистый грохот взрывов и орудийных выстрелов придавал им прыть и сноровку, однако рота унтерштурмфюрера Шнайдера все равно не успевала эвакуировать всю документацию исследовательского центра.
Страх за свою шкуру уже давно точил душу ярого нациста Ганса Шнайдера, и подгоняемый собственным больным воображением и слухами, что англичане делают с пленными эсэсовцами, он орал на своих подчиненных, которые и так держались на честном слове. А бояться ему было чего: если он попадет в лапы островитян и о нем будут наведены справки, то о легкой и безболезненной смерти придется долго мечтать, проклиная выбор своего жизненного пути.
Сколько у них всех было гонору, когда они только прибыли сюда! Но это все осталось далеко позади, сейчас над ними нависла сама Смерть, которая плотоядно улыбалась клыкастой пастью и время от времени взмахивала длиннющей и острой косой над головами, обдавая людей могильным холодом. В данный момент каждый боец роты — от СС-манна до гауптшарфюрера — молился всем богам, только чтобы бравые солдаты великого и могучего фельдмаршала Роммеля не дрогнули и продержались еще немного.
— Шульц, — рявкнул Шнайдер, — ко мне!
Долговязый Шульц в звании роттенфюрера оставил небольшой железный ящичек, на котором он вел перепись выносимой документации, сунул в нагрудный карман записную книжку с карандашом, и подбежал к командиру.
— По вашему приказанию прибыл, — сказал он. К изможденному и скуластому лицу голубоглазого арийца блином прилипла апатия.
— Процент погрузки? — нервно спросил Шнайдер.
— Пятнадцать процентов, унтерштурмфюрер, — выпалил на одном дыхании роттенфюрер. — Это три машины. Они готовы к отправке на аэродром. «Гиганты» уже ожидают наши автомобили.
— Отправляй, — приказал Шнайдер.