Какое-то время я молчала. Потом осторожно уточнила:
— Выбора у меня нет, а время на раздумья? Есть?
— Я же не могу тащить вас силком. — едва заметно сморщился советник. — Но хочу сказать еще кое-что. Вы же понимаете, что люди по природе своей очень ценят то, что досталось им большим трудом и денежными вложениями? С тех самых пор, как Кеадан появился на моем пороге с информацией о той самой девушке, которая может помочь изменить ситуацию, я не жалел ни времени, ни сил на то, чтобы свести вас всех сегодня в этом доме. Дать им возможность проникнуть в вашу охрану, перекупить работавшую на Талара ведьму, нанять людей…Вы для меня ценны, и вредить я вам не стану. Вашего отца я считал своим другом, как и вашу мать…какое-то время.
— Хватит! — я протестующе затрясла головой. — Про родителей позже. Я просто не могу больше. Только два вопроса. Кто такой Кеадан и нельзя ли сюда принести ту утку, которая в зале на столе стояла, в такой красивой тарелке?..
Глава 34
Я должна была там побывать.
Едва придя в себя, я спустилась вниз и побрела по пустому коридору. Разрезанное платье до сих пор обнажало бледный живот с длинной царапиной, но мне было все равно.
Под гобеленом до сих пор была кровь. Моя, Талара…чья еще? Слишком много крови. Понятно, чем все закончилось, но знать не хотелось.
Не хотелось помнить все, что делал Талар. Не хотелось знать, что он мертв.
Теперь я без опаски коснулась горящих нитей. Я имею какое-никакое, но отношение к каждому, чье имя указано тут. Кончики пальцев покалывало, казалось, я слышу тихий, едва слышный звон.
Два последних ярких узелка. Искры больше не мерцали, сбивая с толку, и я смогла разобрать имена.
"Урожденный Троян, прозван Пятым"
Кто-то стоял за моей спиной — так тихо, что я ни шороха не услышала. Я, не отрываясь, двигалась к соседней точке.
"Урожденная Милана, прозвана Граей"
Взгляд невольно метнулся на последний узелок, намного бледнее.
"Урожденная Ульяна, прозвана Улой"
С минуту я просто смотрела на золотую точку, не понимая, что именно прочла. Как это может быть правдой? Как?
— Вы должны мне все рассказать. — голос дрожал. — Я ничего не понимаю, совершенно ничего. Совершенно.
Слепо облокотилась назад, даже не думая, что там может оказаться кто-то другой.
— Как она могла быть моей мамой? — слезы текли ручьем. Губам было солоно. — Она же была наставницей моей. Она же…ведьма!