Книги

Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы

22
18
20
22
24
26
28
30

6

Всё же я везучая, думала Фатима, лежа в тени небольшой лесополосы с биноклем, как киношный шпион, или это Ада невезучая, одно из двух. Солнце палило немилосердно, даже в тени воздух был раскаленным и неподвижным, прямо перед ней в поле за колючей сеткой располагалась небольшая военная база, и даже без бинокля она могла видеть марево, поднимающееся над всем объектом – раскаленный воздух дрожал и вибрировал, делая воинскую часть похожей на мираж в пустыне. Собственно, почти пустыней это и было, на сотни метров вокруг ни одного дерева, только степь, созданная человеком, и лишь эта небольшая лесополоса к востоку вдоль трассы и еще одна намного дальше к югу. Пыльная грунтовая дорога вела к высоким воротам с проржавевшими звездами, а ведь когда-то они наверняка были красными, думала Фатима, разглядывая военный объект в бинокль, красными как кровь, которую проливали люди за забором во славу этих звезд. А сейчас? Сейчас всё стало бесславным. Вокруг степи тянулись поля, но сама воинская часть стояла одиноко в окружении травы и свистящего ветра. И хотя всё выглядело заброшенным и упадочным, но караул там по-прежнему выставляли, забор был таким же высоким, а главное – там по-прежнему садились и взлетали вертолеты. И почти все они летели на остров Ады, доставляя людей и запасы.

Когда стало совершенно ясно, что по воде путь закрыт, Фатима начала искать другие варианты, и, конечно, в глаза сразу бросились вертолеты, кружащие над островом как гигантские насекомые из фильма про динозавров. Оставалось только выяснить, где они садятся, и дальше решать – сможет ли она пробраться на одну такую «стрекозу» или придется придумать что-то другое. Хотя, что она могла еще придумать? Это остров, и пути туда всего два: вода и воздух, если, конечно, она вдруг не научится телепортироваться. А если выхода всего два, и притом один уже закрыт наглухо, значит, остается сделать всё, чтобы вторая дверь не оказалась запертой.

На этот раз спрашивать она не стала, такое детальное и целенаправленное любопытство могло запомниться, так что, проследив взглядом за вертолетами, она просто села в автобус и стала колесить по окрестностям, изображая скучающую туристку, здесь таким никто не удивлялся. Несколько раз она проехалась до соседнего города и обратно, и этого ей вполне хватило, чтобы понять – это ее единственный шанс, другого уже не будет. И вот она здесь, сначала шла по трассе вдоль полей, вроде как обычная заблудившаяся или просто ждущая автобуса или маршрутки местная, а потом свернула на грунтовую дорогу и неспешно пошла по ней, всем своим видом показывая, что просто гуляет, просто не знает, куда идет. Она шагала одна под палящим солнцем по этой пыльной дороге, готовая ко всему, но ничего не произошло, никто не появился, не спросил, что она тут делает и куда идет, так что вскоре она уже перестала играть в заблудшую овечку и стремительно пошла к деревьям. Сумка с биноклем болталась на плече, почти ничем не отличаясь от обычной дамской сумочки, но она все же была напряжена, мало ли что там на этой военной базе, за ней ведь вполне могут наблюдать даже при всём этом внешнем спокойствии.

Прежде всего она обследовала лесополосу, не нашла там ничего подозрительного, кроме бутылок и использованных презервативов, подняла голову, осмотрела деревья и рассмеялась: ну что она там ожидала увидеть? Микроскопические камеры? Лазерные пушки? Здесь даже ворота не могут покрасить, не говоря о большем. Но все же она продолжила подходить к каждому дереву и разглядывать ветки, покрытые густой листвой, в ее деле правила решали всё, и один раз махнув рукой, можно было лишиться жизни. Я Белоснежка, гуляю по лесу, думала она, представляя, что за ней вполне могут наблюдать, и не без интереса. Разум утверждал, что бояться нечего, но тот же разум настаивал на продолжении игры – ведь то, что лежит на поверхности, часто бывает обманом. Суть кроется внутри, таковы правила этого мира, подумала Фатима, и это тоже, можно сказать, абсолютная истина.

Выбрав дерево потолще, она укрылась за ним и достала бинокль, ей не терпелось посмотреть, наблюдают ли за ней, и что вообще творится за этими воротами с ржавыми звездами. Осторожно, понимая, что рискует, она выглянула из-за ствола. Никаких вышек или людей с биноклями она не увидела, только крыши, колючую проволоку и раскаленный воздух, танцующий над всем объектом. Никто не наблюдал. Никому, похоже, вообще не было ни до чего дела, времена дисциплины и готовности прошли, как красная краска на этих звездах, вся часть вместе с окружающей ее степью выглядела старой, заброшенной и крайне усталой. Однако на КПП у ворот она увидела человека, он сидел в своей будке и что-то читал, большего не позволял увидеть забор, но она знала, как с этим справиться, в конце концов, не так уж давно она проделывала то же самое ради того, чтобы увидеть двор посольства в Праге. Это было 5 лет назад, напомнила она себе и ужаснулась, так быстро пролетело это предательское время, и хотя она по-прежнему была в отличной форме, цифра 5 как-то угнетала. Время – вот кто лучший убийца, подумала Фатима, и с ним никак не договориться, его не победить, время – абсолютный убийца.

Вздохнув, она повесила бинокль на шею и стала выбирать дерево, которое смогло бы стать ее личной обзорной вышкой. После нескольких минут нашла подходящее, высокое и не слишком неприступное, а главное, соседние деревья могли надежно скрыть ее в своей густой кроне. Только бы эта крона не помешала мне увидеть то, что я хочу, подумала она и быстро перебралась из своего укрытия к выбранному стволу. Еще раз осмотрелась по сторонам, а потом быстро и грациозно полезла наверх, как настоящая дикая кошка.

– Мяу, – прошептала Фатима, устроившись на ветке, с которой открывался более-менее приличный обзор, – вот я и на вершине.

Она прикинула, что если налетит ветер, на такой высоте ствол наверняка будет раскачиваться, как качели, но горячий воздух был совершенно неподвижным. А ведь ветер мог бы и помочь, подумала она, стараясь выбрать наиболее удобный промежуток между ветками, чтобы хорошенько разглядеть объект. Прямо как в старые добрые времена, улыбнулась она, обхватывая ногами ствол, а руками освобождая себе пространство, только по сравнению с посольством в Праге, эта военная деревня почти как детский сад.

Сначала она смотрела просто так, без бинокля, ей надо было сориентироваться, привыкнуть к виду и решить, что именно она будет рассматривать более тщательно. С высоты картина изменилась ненамного, вся часть растянутым прямоугольником стояла посреди степи, зоркие глаза Фатимы пытались выхватить в этой пожелтевшей от зноя пустыне хоть какое-нибудь укрытие, что-то, за что мог бы зацепиться взгляд и что могло бы послужить ее ширмой на подходе к объекту, но тщетно – когда-то давно об этом очень хорошо позаботились. И пусть с тех времен прошло немало лет, но ничего, крупнее высокой полевой травы, до сих пор здесь не росло. А за этими тонкими стволами и кружевными ветками не очень-то спрячешься, подумала Фатима, уже анализируя и прикидывая возможные варианты, разве что ночью. Такой подход пока казался единственным возможным, тем более, что никаких сторожевых вышек или камер здесь не было. Значит, всё по старинке, подумала она, ночь – лучший камуфляж воина.

Никакого плана у нее пока не было, она ведь даже не знала, что там, за этим забором, а главное, не знала, как часто и по какому графику приземляются и улетают вертолеты, и кого они доставляют на этот долбаный остров. Но я узнаю, подумала она и улыбнулась, теперь, когда я нашла лазейку, я не отступлю, поселюсь в этой гребаной лесополосе, но выясню всё, что мне нужно. Всё еще улыбаясь, она подняла бинокль, крепко держась ногами за ствол, и начала изучать местность. Часть оказалась приличных размеров, она увидела плац, казармы, множество построек, судя по внешнему виду, многие давно были заброшены и не использовались, она увидела высокие нагромождения из сложенных друг на друга железок, наверняка это были какие-то запчасти к военным машинам или что-то в этом роде, но сейчас они ржавели возле забора, образуя целый лабиринт. Это можно было использовать, ее глаз сразу ухватил возможность, а разум тут же принял и обработал. Она увидела ангары и взлетную полосу, определитель ветра висел, как тряпка, усугубляя депрессивное впечатление, возле взлетной полосы было какое-то небольшое строение, а рядом с ним – круглая вертолетная площадка. Она увидела также еще одни ворота и КПП, и то, чего, по ее мнению, тут явно не хватало, и все же она была – демонтированная и проржавевшая смотровая вышка. Ну конечно, подумала Фатима, это все же военный объект, не могли его построить без обзорной вышки, не логично как-то. То, что от нее осталось, располагалось в центре базы, и этот невысокий ржавый скелет как ничто другое показывал всю суть положения – воинская часть умирала, можно сказать, это была самая длинная и жуткая агония из всех, какие доводилось видеть Фатиме.

Никаких проблем здесь не возникнет, поняла она и сама удивилась той горечи, которая сопровождала эту вроде бы радостную мысль, легко, как захватить детский сад. Но так не должно быть, кричало что-то внутри, это всё равно, что пинать умирающего зверя, когда-то сильного и опасного, а теперь погибающего от голода или старости. Она поразилась, но ей было больно смотреть на то, как уходит сила. Она знала, что такое уважение, даже к врагу, поэтому на какую-то долю секунды даже устыдилась – одно дело победить в трудном бою, в равной схватке, и совсем другое – победить слабого. Тут нечем было гордиться.

Ну, это еще и не победа, успокоила она себя, вот когда ты заберешь жизнь Ады Терер – вот тогда можешь праздновать, и по праву, а это всего лишь перевалочный пункт на пути к вершине. И потом, как она видела в бинокль, в умирающей воинской части все еще были люди, и они все еще были вооружены. Умирающий или нет, этот зверь все еще мог кусаться.

Она навела бинокль на центральную часть, там ходили люди, казавшиеся игрушечными солдатиками с ее высоты. Какая-то суета была возле взлетной полосы, вот ей и хотелось получше рассмотреть, в чем там дело. Хотя, одна мысль у нее была, но это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Не может мне так везти, – прошептала она, – слишком это странно, если не сказать – страшно.

За всё надо платить, уж она-то это знала, и сейчас, сидя на этом дереве, невольно испугалась той цены, в какую судьба оценить эту порцию везения. Старая, жадная Судьба, она вела дела по настроению, могла необоснованно завысить цену, а что-то могла отдать почти даром. Почти. Но никогда и ничего она не дарила просто так.

Игрушечные солдатики с помощью бинокля в миг превратились в обычных людей, в опасных людей, так как у каждого Фатима разглядела автомат. Они махали руками и что-то кричали друг другу, показывали на какие-то строения, на ворота и – да, ей, похоже, очень везет – на небо. Сейчас прилетит вертолет, это было понятно, и Фатима невольно улыбнулась, хотя в груди шевельнулось что-то холодное и большое, что-то пугающее. Цена может быть высока, услышала она чей-то голос в голове, сможешь ли ты заплатить? Что ж, если жизнь Паучихи Судьба оценила слишком высоко – а похоже, так оно и было, чего только ни случалось с этой рыжей бестией, а она по-прежнему была жива – значит, Фатиме придется ее выкупить. А сможет ли она переплатить? Она не знала, да и не хотела сейчас думать об этом, охотничий инстинкт взял верх, она видела добычу, видела путь, а всё остальное на время потеряло значение.

А стоит ли тревожиться о том, что зависит не от нас, подумала она, прежде чем предложить товар и, тем более, продать его, Судьба оценивает риски, ведь эта дама никогда не остается в минусе, а значит, какова бы ни была цена, всегда найдется тот, кто сможет заплатить. Может, никто, кроме меня, не сможет выкупить жизнь этой суки, значит, пришло время больших торгов.

Она снова улыбнулась опасной хищной улыбкой, никто в Такасе никогда не видел ее, и она готова была на всё, чтобы и не увидел. Там, дома с сыном, она была другой личностью, Фатима отступала, тихо наблюдала за ее жизнью, готовая в любой момент вырваться и делать то, что она умела лучше всего – убивать. И здесь и сейчас она получила свободу, наконец могла выйти из клетки, в которой теперь проводила большую часть времени. И она хотела охотиться, она хотела убивать.

– И кружит снова голову пьянящий запах крови, – тихонечко проговорила она, она не помнила, где услышала или прочитала эту фразу, а может, она приснилась ей, но в ней была вся ее жизнь, – клыки и когти острые, пружинят лапы сильные, мы будем тенью смерть нести, вся наша жизнь – охота.