«Может это машина военных?» — подумал Томас, продолжая свой путь к убежищу. Ему казалось, что он уже на подходе, но, в который раз, стоило взглянуть вдаль дороги, как он понимал, насколько долгий предстоит ему путь. Ещё несколько раз Тому приходилось прятаться за мусором и стенами, когда ему слышались различные поскрипывания или шепотки откуда-то из глубин зданий. В начале Томас пытался отсчитывать у себя в голове минуты, чтобы засечь время, которое он тратит в пути. Потом он следил за тем, как медленно плывёт высоко над ним лунный диск.

Вступив на знакомый склон, Том понял, что находится почти на пороге своего дома. Каких-то десять минут оставались до знакомых стен и коридоров. Он слегка ошибся в своих координатах и подходил к бункеру сбоку, вместо того, чтобы идти прямо по дороге к его главному входу, но более безопасно пройти через небольшой безжизненный участок леса, нежели через заселённые чудищами дома. Вдали послышался уже знакомый звук двигателей бронемашин. «Удачи вам» — подумал Томас, догадываясь, что кто-то отправился на одну из операций. «Надеюсь, что они не за мной» — добавил он, прибавив к ненавязчивой мысли хитрую улыбку, представляя грустные, и, в то же время, радостные лица ребят, что вернутся с безуспешной операции и увидят Тома в бункере. На подходе к вершине холма, Томас начал замечать свечение утренней зари на горизонте.

Когда Томас без проблем добрался до ворот в бункер, он заметил, что те были открыты на распашку (более чем было необходимо, чтобы проехала одна машина). Его удивило это, ведь рядом даже не было дозорного, чтобы он следил за территорией перед воротами. Чутьё подсказывало Тому самое нехорошее событие, приведшее к этой картине. В голову ударила мысль, что что-то случилось, что-то плохое. Зайдя внутрь, Томас начал оглядываться в поиске панели, которая поможет ему закрыть ворота обратно. Он медленно направился к большому скоплению кнопок на стене, но остановился сразу, как только услышал рёв двигателей в нижней части тоннеля. Выезжала машина. Она ехала на большой скорости, без сигнала и без включенных прожекторов, и, была, как обезумевшее животное, что без разбора бежало от опасностей. Бронетранспортёр вылетел из ворот, чуть не задавив юношу. Это был тревожный звонок. Что-то действительно случилось. Это было не наваждение, это была реальность.

Забыв о задаче закрыть огромные ворота, Томас помчался по тоннелю вниз, надеясь узнать, что случилось. Спустившись к ангару, он увидел почти пустое помещение, где пол был частично залит кровью. Небольшой след ручьём шел от коридора в жилые комнаты. Он был растоптан ногами и колёсами, которые растаскали алую жидкость на более далёкие дистанции. Из пяти машин, что находились в ангаре, оставалась только одна. Ни одного инженера не наблюдалось. Привычный запах жжённой резины, бензина и пороха добавил к своему семейству свежий запах крови. Если бы страх имел свой специфический запах, он пахнул бы, как этот ужасный на вид ангар.

Томас начал исследовать помещение. Каждое движение давалось ему с большим трудом. Он сильнее и сильнее боялся увидеть причину столь неприятной картины, ещё сильнее боялся и не хотел видеть её последствия. Он не мог представить, что такое ужасное могло произойти, из-за чего сбежали люди на целых четырёх бронемашинах, позабыв при этом о самозащите и бросив собственный дом. Томас боялся, что просто сойдёт с ума от картин ужаса внутри знакомых стен, но он не мог оставить своих товарищей в беде, не мог остаться на месте, дожидаясь развязки трагедии.

Первым делом Том медленно направился к последней машине, надеясь застать там хотя бы одного человека, который сможет объяснить ему, что случилось. Внутри действительно был один из выживших. Там был Сайк. Старик сидел в самом дальнем от трапа месте. Закрыв руками уши, он лицом лежал на старом словаре. Он был скрючен, наполовину окровавлен, но по нему не было заметно, что эта кровь его собственная. Он заметно трясся. Хотя его глаза и были открыты, он не заметил боковым зрением движение Томаса.

— Сайк? — окликнул старика юноша.

Старик никак не ответил, он продолжал, сгорбившись, сидеть в полном молчании.

— Сайк! — Томас повторил имя мужчины громче, но и теперь он не ответил. Тогда юноша начал подходить к нему ещё ближе.

Старик не отреагировал даже на прикосновения. Томас тряс его и пытался поднять голову, чтобы привлечь к себе внимание.

— Что с тобой?

Пытаясь хоть как-то оживить Сайка, юноша сел рядом с ним на корточки так, чтобы его лицо было практически перед глазами старика. Только в упор Сайк заметил движение рядом с собой, и, повернув глаза, он признал Томаса. Их встреча не оказалась радостной. Они не бросились друг другу в объятия, будучи охваченными слезами и мольбами о спасении. Увидев Тома, Сайк поднял голову и в ужасе отпрыгнул в угол машины. Он начал кричать, его лицо отразило гримасу ужаса, задействовав все возможные мышцы. Сайк изменился в цвете; с красок живого человека, на вид предсмертной бледности. Старик ничего не сказал, только упал на пол и закрыл всю голову руками, словно защищаясь от ударов, которые не последовали. Перед собой он увидел искалеченное пытками лицо юноши, которое напомнило ему то, что последний час он видел в стенах родного дома. Томас упал на пол к Сайку и попытался успокоить его и поднять.

— Сайк, это я, Томас!

Сайк расслышал каждое слово, но вместо приобретения спокойствия и рассудительности только больше начал кричать и брыкаться. Дополнительно к пинкам ногами он ударил словарём Тома по лицу, из-за чего, тот потерял равновесие и упал на спину. Словарь небрежно отлетел в сторону и приземлился на пол. Лишившись последнего оружия Сайк начал в ужасе стонать. Эта картина пугала Томаса, но ещё сильнее начала пугать мысль о том, что он может увидеть в стенах жилого корпуса. Оставив старика в одиночестве Том начал покидать машину, но на выходе остановил взгляд на окровавленном словаре. Его печалил вид символа заботы и альтруизма, превращенного в напоминание о смерти и тоске. Выйдя из бронемашины Томас закрыл трап через наружный рычаг, чтобы никто не смог залезть к Сайку и навредить ему.

Оттягивать неизбежное уже было поздно. Оставалось только войти в злосчастный коридор, ведущий в жилой корпус.

С первых шагов по знакомым помещениям, Томас сразу заметил, насколько сильно они отличались от его последних воспоминаний. Не прошло и больше дня, как привычная картина кардинально изменилась на противоположную. Томас не узнавал привычные ему коридоры. Казалось, что сами повороты стали дальше, будто добавились новые ответвления, и тоннель стал шире. Том будто находился впервые в этом месте. Грязный и почерневший от множества лет антисанитарии, пол стал чистым от осколков стекла и пятен крови. Личные комнаты казались более доброжелательными и опустевшими, но в некоторых всё же находились чьи-то тела. Почти сразу Томас увидел одно из них. Это был мальчик девяти лет, которого он почти не знал, но иногда видел его в ангаре или столовой. Он был уже взрослым, и не раз отправлялся на операции во внешний мир. У него был опыт и способности, которые не спасли его в этот страшный момент нападения.

Сама столовая превратилась в зал с одной сплошной поспешно установленной баррикадой из нагромождённых друг на друга столов и скамей. Все они были продырявлены сквозными пулевыми отверстиями.

— Тут есть кто-нибудь? — нарушил столово-кладбищенскую тишину Томас.

Ему по-прежнему никто не отвечал. Ни мёртвые, если бы они могли, ни живые, если бы они хотели.

Томас пошел дальше, пропустив несколько поворотов, которые вели к другим комнатам и залам. Он направился проверить только одно место, которое имело для него наибольшее значение — его личные покои. Добравшись до них, он успел насчитать ещё целый десяток мертвецов. Некоторые из них лежали на своих кроватях. Им повезло, они в отличии от своих менее везучих коллег не страдали, оказывая бессмысленное сопротивление неизвестному врагу. Среди всех этих покойников юноша высматривал Лию, надеясь, что не найдёт её в аналогичном состоянии. Томас быстро привык к общей картине. В начале он боялся ступать по пятнам, и обходил их вместе с кусками битого стекла, но потом привык и стал более холоден к этому. Он так и не заметил никого другого из выживших. Ему до сих пор не была ясна причина случившегося, раны на телах были колото-резанными, огнестрельными и рублеными. Том сразу же отбросил мысль, что это могли совершить военные. Он чувствовал, что те «вояки» более человечны, чем нечто, что устроило эту ужасную резню. Они хоть убивали и пытали, но всё же… Томас остановился. Он уже и не знал, что ему думать.