Мышление и речь

1

Конечно же, «орудие» для обеспечения мышления у человеческого разума просто должно быть: ведь человек мыслит, и это является фактом. Вопрос в другом: что же именно является «толчком» для начала «движения мысли» и чем управляется само это «движение»? С первой частью вопроса неясностей нет: первоначальным толчком для любого действия являются определённые ощущения, выработанные мозгом. Очевидно, и для зарождения любой мысли нужно какое-то первоначальное ощущение. Говоря словами американского писателя Эдвардса, «никаких идей, мыслей, умственных процессов не может возникнуть, пока разум не получит какого-то начального толчка от ощущения». Надо полагать, само первоначальное ощущение, этот первоначальный толчок для начала развития мысли, возникает как результат желания (или осознания необходимости) что-то понять. Но мыслительный процесс должен не только возникнуть, но и каким-то образом развиваться, быть управляемым. А для этого, очевидно, тоже нужны определённые ощущения, причём, сознательно управляемые. Откуда они берутся и чем управляются?

Заострим внимание: этот вопрос гораздо более сложен, чем первоначально представляется. Когда мы говорили о физических движениях, то там в этом смысле неясностей не было: такие движения управляются разумом. То есть разум сначала «решит», какое именно действие надо совершить, а потом как бы со стороны наблюдает за движениями и выдаёт управляющие сигналы, если что-то делается не так. Но что управляет самим разумом? Кто заранее «решает», какое именно «движение мысли» надо совершить, а потом «наблюдает со стороны» за этим движением? Какой-то другой разум, более высокого порядка? Но тогда что управляет этим «более высоким» разумом, и зачем в таком случае нужен «обычный» разум? Не будем вдаваться в дальнейшие дебри возникающих неясностей, а попробуем разобраться с теми вопросами, на которые худо-бедно можно дать хоть какой-то ответ.

Когда человек наблюдает (и, естественно, осмысливает) явления внешнего мира, то здесь ситуация более или менее понятна, – начальным толчком для возникновения мыслей и движущей силой их дальнейшего развития являются внешние воздействия. Но ведь человек далеко не всегда занимается простым наблюдением происходящего. Не секрет (и каждый знает это из собственного опыта), что мысли могут быть весьма далеки от всяких там внешних раздражителей. Бывают случаи, когда человек, погруженный в собственные мысли, практически совсем не замечает происходящего вокруг, и требуется довольно сильное воздействие (окрик, толчок), чтобы он «спустился с небес на землю». Другими словами, человек имеет способность к абстрактному мышлению, то есть такому мышлению, при котором ход его мыслей определяется вовсе не внешними воздействиями, а чем-то другим, чем-то являющимся чисто внутренним порождением. Тогда что же является воздействием, порождающим мысли и придающим этим мыслям определённое направление?

Ответ простой: это речь. Подобное утверждение на первый взгляд уж очень похоже на безапелляционное заявление: как-то не верится, что речь может играть сколько-нибудь заметную роль в процессе мышления. В самом деле, всем известно, что речь нужна для общения между людьми, то есть для «озвучивания» уже имеющихся мыслей, а сами мысли могут возникать вроде бы и без слов. Если бы у людей не было необходимости обмениваться информацией друг с другом, то, наверное, и речь была бы не нужна. Но так ли это? Частично так. Речь действительно необходима для общения, и этого никто не оспаривает. Но играет ли она какую-либо роль в процессе творческого мышления? Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Для начала попробуем немного последить за своими мыслями. Все они облекаются в словесную форму. Но может быть, это просто неосознанная привычка, и мыслить можно вообще без слов? Можно, конечно, но лишь в некоторых специфических случаях. Например, при сочинении музыки. А в большинстве случаев «бессловесное» мышление крайне затруднено или вообще невозможно (каждый может поэкспериментировать на себе).

Конечно, такие рассуждения не слишком убедительны. К тому же, мы неоднократно утверждали, что очень многое из того, что человек прекрасно осознаёт, он не может точно (а иногда и приблизительно) сформулировать словами (достаточно вспомнить предыдущую тему, где мы рассматривали ощущения и отмечали, что подавляющее большинство их совершенно не поддаётся словесному определению). Из этого, опять-таки, легко сделать вывод, что речь никакой особой роли в процессе мышления не играет и нужна лишь для передачи своих мыслей другим людям. Да и то с некоторыми искажениями. По этому поводу даже существуют категоричные утверждения, что «Мысль изречённая есть ложь» (И. В. Тютчев), или, менее категорично, «Мысль меняется в зависимости от слов, которые её выражают» (Блез Паскаль). То есть легко прийти к выводу, что речь является своего рода транспортным средством, которое не только не имеет отношения к процессу мышления, но и может попортить доставляемый ею «груз» – мысль. А всем известная пословица «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» вроде бы однозначно говорит о том, что словесная информация это вообще что-то дополнительное к «основному», образному (невербальному, то есть бессловесному) способу обработки информации. Иначе говоря, очень много фактов указывает на то, что если речь и играет какую-то роль в процессе мышления, то роль эта явно не первостепенная.

2

Всё это было бы логично, если бы не одно очень существенное «но»: дело в том, что во многих случаях сознание способно воспринять информацию только через слова и никак иначе. То есть бывают ситуации прямо противоположные только что упомянутой: с помощью слов можно выразить то, что невозможно воспринять при помощи образного мышления. На первый взгляд кажется, что ничего подобного быть не может. Действительно, ведь прежде чем выразить что-то словами, надо это «что-то» каким-то образом представить в своём воображении (воспринять при помощи образного мышления). А уж представить себе можно всё, что угодно, даже самые нереальные картины. И если действительно с помощью слов можно выразить что-то не поддающееся воображению, то это, наверное, исключительные случаи.

Но давайте, не мудрствуя лукаво, попробуем представить в виде какого-либо образа что-нибудь, обозначаемое простыми, часто используемыми словами. Например, словом «зрение». Как представить себе то, что обозначается этим словом? Можно, конечно, представить глаза, внимательно глядящие куда-то, но это будет образ глаз, но никак не образ зрения как такового. А в виде какого образа можно представить понятие, обозначаемое словом «ходьба»? Можно представить себе образ идущего человека или просто идущих ног (как, например, в одном из эпизодов кинофильма «Кавказская пленница», где поочерёдно показаны то ноги осла, то стройные ножки «студентки, комсомолки, красавицы»). Но это опять-таки будет образ идущего человека или идущих ног, то есть образ чего-то связанного с этим понятием, но никак не образ самого понятия «ходьба».

И это вовсе не исключения. Даже при поверхностном анализе повседневных разговоров можно убедиться, что наша речь просто изобилует подобными словами. Какие образы соответствуют таким хорошо известным и ясным понятиям, как «здоровье», «действие», «веселье», «изменение», «слух», «поездка», «работа»? Можно «построить» в сознании образ чего-то ассоциативно связанного с этим понятием, но никак не само понятие. Да и не всегда можно вот так запросто связать «непредставимое» понятие с чем-то «представимым». Как наглядно представить себе понятие, обозначаемое словом «версия»? Или словом «вариант»? Или, например, «критерий»? Если не пытаться представить себе подобные понятия в виде образа, а просто ориентироваться на ощущения, порождаемые этими словами, то никаких проблем не возникает. Если же этих слов не произносить, хотя бы мысленно, то сразу появляются проблемы для процесса мышления.

Правда, здесь можно возразить, что сами слова являются составными частями предложений, и если рассматривать не отдельное слово, а предложение целиком, то содержащаяся в нём информация всегда может быть представлена в виде какого-то образа. Например, информация, содержащаяся во фразе «Поляна, на которой много цветов», легко может быть представлена в виде образа этой самой поляны с цветами, хотя некоторые отдельные слова этой фразы («которой» и «много») совершенно не представляются непосредственно в виде образов.

Это, конечно, так, но и полные фразы далеко не всегда представляются в виде какого бы то ни было образа. Например, как можно «зримо» представить себе такие словесные построения, как «Критерием истины является практика», «Всё хорошо, что хорошо кончается», «Жизнь невозможно повернуть назад» и т.п.? Подобные выражения воспринимаются сознанием лишь когда они произнесены, вслух или мысленно, но произнесены, облечены в словесную форму. Информация для сознания полностью ясна, но в виде определённого образа она не представляется. Она вызывает какие-то ощущения, но не целостный образ. Что-то невидимое, хотя и вполне понятное.

Но в подобных рассуждениях всё-таки чувствуется какой-то подвох: ну да, некоторые понятия нельзя представить в виде конкретного образа, но, во-первых, как уже было сказано, во многих случаях их можно представить себе в виде ассоциативно связанных с этими понятиями образов (как в вышеприведённых примерах: «ходьба» – в виде идущих ног, «зрение» – в виде смотрящих глаз и т.п.). А во-вторых, – что самое главное, – само по себе слово, фактически, является образом. Действительно, ведь словом обозначают совокупность каких-то ощущений, «состыкованных» в одно непротиворечивое целое, которое хотя и «невидимо» для сознания, но всё же является информацией-фигурой, образом, пусть и несколько своеобразным. Главное для мышления – это воспринять смысловое значение образа, «видимый» он или нет, а слово просто помогает сознанию сделать это. Проще говоря, слова вовсе не являются составной частью процесса мышления, а всего лишь обозначают уже сформировавшиеся и известные человеку понятия.

Это тоже верно, но далеко не всегда. То есть далеко не всегда смысловое значение широко употребляемого словесного понятия является полностью сформировавшимся и ясным для сознания. Никого не удивляет, например, тема школьного сочинения «Что такое счастье?», как в давнем кинофильме «Доживём до понедельника». Напомним, что никто из персонажей фильма не смог вразумительно ответить на этот вопрос, хотя, на первый взгляд, неясностей здесь быть не может: слово широко распространённое, всеми употребляемое, да и, в конце концов, если допустить, что никто не понимает его смысл, то зачем оно вообще нужно? Но может, это просто ученики в силу своего юного возраста не понимают некоторых простых вещей? Очевидно, можно просто посмотреть значение этого слова в толковом словаре, уж там-то всё должно быть чётко сформулировано. Но странное дело, – и здесь формулировки не блещут конкретностью. Есть, например, такое определение: «Состояние человека, соответствующее внутренней удовлетворенности своим бытием, полноте и осмысленности жизни». Или другой вариант: «Чувство и состояние полного высшего удовлетворения». Можно найти ещё немало вариантов определения этого понятия, но вряд ли они смогут добавить ясности.