– Илья.

– Что?

– Я должна тебе кое-что вернуть. То, что забрала.

– Что? Ты у меня ничего не заби…

Почувствовал ее губы, и меня начало вращать и покачивать. Стены поехали. Я закрыл глаза, потому что не смог иначе. Пустота, о которой я только что говорил, начала приобретать облик – неизведанный, сладкий и далекий. И вдруг всё оборвалось. Я словно упал с большой высоты и расшиб себе что-то, но не тело. Нечто более хрупкое.

Валерия уже поднялась, в руке держала свою сумку и что-то говорила мне.

– Двадцать восьмого февраля? – дошло до меня. Наверное, она повторила это несколько раз, чтобы я наконец услышал.

– Да.

– Я приду.

Валерия улыбнулась и растаяла в воздухе. Не успел заметить, как она покинула буфет.

Вышел на крыльцо консерватории, но и там не было Даши. Попробовал позвонить – гудки идут, но не отвечает. Видела наш поцелуй? Надеюсь, что нет.

«Не нашел тебя», – отправил Даше сообщение. Натянул шапку и отправился в сторону дома.

Когда вошел в подъезд, почувствовал запах духов и какого-то гнилья. Соседи выставили мусор в мешках. Сверху доносились приглушенные голоса – женский и мужской. Я поднялся на третий этаж. Рядом с нашей квартирой стояли мама и дядя Костя.

– Привет, Илья, – первым поздоровался дядя Костя.

А я уставился на длинную светлую юбку в пол, неказисто торчащую из-под маминой короткой осенней куртки.

Дядя Костя протянул руку для пожатия, я посмотрел на нее как на нечто неведомое и не пожал. Он опустил руку, нахмурился, повернулся к маме:

– Ладно, пойду. Удачи.

Вышло прохладно. Мама ничего не ответила, я стоял истуканом посреди лестничной площадки. Дядя Костя ушел.

– Привет, Илюша, – тихо сказала мама и вставила ключ в замочную скважину.

Мы зашли в прихожую. Во мне соседствовали розовый туман, который еще не развеялся после поцелуя с Валерией, и бетонная неприязнь к дяде Косте. Я хотел выговорить матери, но не получилось – продолжал молчать. Так же молча удалился в свою комнату. Слышал мамин вздох, когда затворял за собой дверь.