Он оборачивается и улыбается. И следует дальше по лестнице, ведущей вниз.

– Тот! – кричу я.

Он ускоряется. Я ускоряюсь.

Оказываюсь в подвальном помещении. Я уже был здесь. На одной из стен вывешены зеркала с подбитыми краями. Бывший хореографический зал. Я здесь один.

– Эй!

Крик отдается эхом. Тота нет. В конце коридора со скрипом, медленно открывается дверь. На пороге оказывается Анна Ивановна. Когда успела спуститься? Ее пятки сведены, руки вытянуты по швам.

– Все-таки решились зайти, Илья?

За ее спиной стоматологическое кресло. Что оно там делает?

– Это кушетка, – читает мои мысли Анна Ивановна. – Вам нечего бояться, Илья.

Я не верю ей. Это стоматологическое кресло.

«От конфет болят зубы».

Во рту тупая, ноющая боль. Вспоминаю, как во сне прикусил язык и сколько было крови на подушке.

Анна Ивановна стоит навытяжку, как портрет в полный рост, в рамке дверного проема. Автопортрет. Сзади нее кресло и бледный искусственный свет.

Я бегу. Долго бегу, пока не оказываюсь на улице среди людей, куда-то спешащих. Я посреди дороги, на пешеходном переходе. Я задыхаюсь, вдыхаю, но не вдыхается, я захлебываюсь воздухом. Меня толкают в плечо, чтобы я шел. Зеленый свет светофора мигает.

– Что за черт? Почему события следуют друг за другом без передышки, как в кино, не как в жизни? – спрашиваю я. Меня толкают в плечо. Уже горит красный. Сигналит автомобиль. Я делаю несколько шагов и оказываюсь на трамвайной остановке.

– Может, я все еще сплю? Может, я не прикусывал язык и не было крови? Проснусь и пойду в консерваторию. А завтра – мой день рождения. Завтра мне станет девятнадцать лет.

Опять эта утробная боль. Меня мучают, а я не замечаю. Мне выворачивают шею, а я думаю, что это тревога. Нет никакой тревоги. Есть только большой невидимый убийца, медленно сжимающий пальцами горло. Я захлебываюсь страхом.

– Студенческий предъявляем.

Я в трамвае. Вытягиваю из кармана студенческий, раскрываю, показываю. Руки все еще трясутся. Паническая атака или приступ страха, что-то такое. Со мной и раньше бывало. Впервые это случилось в день рождения, когда мне исполнилось восемь. Тогда все были в масках: Вика – лиса, мама – заяц, папа – волк. Только это был не папа, а дядя Костя.

Черт. Как и сейчас. Это не папа. А снова Костя. Тот парень, что звонил мне от имени папы, тот парень, что украл мою фугу и продал ее, тот парень, что подсовывал мне загадки – всё это его рук дело, я уверен – тот парень. Его зовут Костя. Как и меня… звали в детстве.