Итак, Люся Петросян, сестра знаменитого Камо, друга юности Сталина, была абсолютно уверена, что видела именно Левана Гогоберидзе, да и подруга Зинаида Ринберг была с ним знакома.
Запрос летит во Владивостокскую пересыльную тюрьму. Оттуда приходит следующий ответ.
11 мая 1954
Помощнику прокурора Смирнову
Проверкой установлено, что до 1940 года учет заключенных, этапируемых через Владивостокскую тюрьму, велся отдельно от общего учета в журналах, которые, по утверждению работников канцелярии тюрьмы, в 1941–1945 годах были уничтожены.
Никаких документов о тех, кто прошел через тюрьму – не осталось. Почему они были уничтожены, непонятно.
Но ведь надо что-то ответить начальству, и поэтому начальник начальника тюрьмы пишет еще одно разъяснение в Москву:
29 апреля 1954
Начальник тюрьмы майор Волков
Сообщаю, что ввиду отсутствия данных учета, установить, проходили ли через тюрьму Гогоберидзе Леван и Зинаида Ринберг, не удалось.
Что касается возможности установления связи и переговоров заключенных на прогулочных дворах в 1939 году, то следует отметить, что такая возможность была, так как прогулочные дворы были разделены заборами в одну доску и имелись в заборах щели, через которые заключенные могли наблюдать и переговариваться (мужчина и женщины). В 1952 году прогулочные дворы переделаны в две доски, и возможность для переговоров исключается.
Итак, дырки при новом начальнике забили, теперь все хорошо.
Тем временем Люся Петросян пишет письмо Анастасу Микояну о своем незаконном аресте. И прикладывает бумагу о Леване Гогоберидзе. Может быть, в этом и было дело? И она просто добивалась, чтобы ее заметили (ведь писала в анкете, что одинокая) и помогли с реабилитацией. Не надо забывать, что ее выслали в Енисейск на вечное поселение, как всех проходящих по повторным статьям – “повторников”. Но была еще ее подруга, которая, как писала и говорила на допросах Люся Петросян, могла подтвердить, что они вместе видели Левана Гогоберидзе во Владивостокской пересылке. Однако оказалось, что Зинаида Ринберг умерла в лагере в 1952 году.
Тем временем Люсю Петросян реабилитировали и выпустили на свободу. И, возможно, что расстрелянный Леван Гогоберидзе, сам того не желая, помог Люсе Петросян раньше вырваться на волю. Но, может быть, она все-таки видела его?
В одном из последних запросов, подшитых к делу от 24 июня 1954 года, Елена Гогоберидзе написала отчаянные строки:
Как и раньше, так и сейчас для меня остается непонятным, неужели так бесследно мог исчезнуть человек, что могучий государственный аппарат не может обнаружить его следов, даже если он не жив!
Конечно, государственный аппарат давно все обнаружил и все прекрасно знал об убитых и умерших в лагерях, но система, построенная на многолетней лжи, никак не хотела обнаруживать эту ложь.
В деле находилась еще копия записки, отправленной арестованным Леваном Гогоберидзе к жене Нине Варфоломеевне Гогоберидзе, которая и сама скоро будет арестована.
Я написал Серго <Орджоникидзе>, сдал, сегодня даю показания, но все это, родная, теперь только для архива, авось, когда наша Лана узнает правду обо мне. Все мои показания ничего не значат против показаний 5–7 подлецов. Еще и еще прошу, требую, будь мужественной и стойкой, не поддавайся черной травле всякой сволочи: помни, что у Ланы ты одна единственная. Целую мою Лану, нежно, нежно…
Дочке Лане тогда было шесть лет. Когда она вырастет – станет известным грузинским режиссером Ланой Гогоберидзе, автором десятка фильмов, один из которых, “Несколько интервью по личным вопросам” с Софико Чиаурели, был очень популярен в середине 1970-х годов. Сейчас, на 2019 год, – она жива, ей девяносто лет. Она живет в Тбилиси.