На нем были изображены сельские домики, деревья и колокольня церкви. Я вздрогнул от охватившей меня тревоги.
— Панагия Евангелистрия, — уточнил Майснер. — Церковь Пресвятой Девы на Тиносе. В прошлом году я заказал Ролстону эту картину.
Я испытал похожее разочарование, какое ощущаешь, когда добираешься до конца книги и видишь, что последние страницы отсутствуют.
Вот, значит, в чем заключалось таинственное поручение Ролстона на Тиносе? Пейзаж с церковью?
Я пробормотал какую-то похвалу великолепной Майснеровой коллекции, выдавил пару фраз по поводу смерти Ролстона, уверил хозяина, что встречусь с ним на следующей неделе в яхт-клубе на Миконосе, вышел на солнце и остановил проезжавшее мимо такси.
Я решил вернуться на Миконос следующим же самолетом. По пути в отель мне не удавалось избавиться от мысли, что поездка оказалась бессмысленной. Пустая трата времени.
Но оставалось непреходящее сомнение. Возможно, я чересчур опрометчиво принялся делать выводы, основываясь лишь на ощущениях. Здесь крылось нечто большее, чем то, что видел глаз.
Глава 11
Я нашел Юджина и Димитри в каике — они отскребали палубу и выметали мусор (бумажные стаканчики и пустые бутылки из-под вина). Наверное, последствия недавней вечеринки.
Юджин искоса взглянул на меня воспаленными глазами. Он страдал от похмелья и с трясущимися руками сидел на поручнях.
— Похоже, пиво тебе не повредит, — обронил я, потешаясь над его растрепанным видом.
— Надо же, обратил внимание!.. Пиво у нас закончилось сегодня в шесть утра. Женщины тоже. Хотя еще осталось немного вина. Пропустишь стаканчик?
— Нет, спасибо, — отказался я и взглянул на Димитри. Тот покачал головой, отклоняя столь щедрое предложение.
— Располагайтесь, — сказал Юджин, ныряя в каюту. Он порылся по ящикам и вернулся с полным стаканом. — Что новенького в Афинах?
Я обошелся без обиняков.
— Ролстон умер.
На секунду повисла тишина.
Юджин вскочил на ноги.
— Как умер?!
— Рак печени. Я говорил с его врачом.