— Роуз, — родные, надежные и заботливые руки прижали меня к обнаженному мужскому телу. — Что ты?.. Роуз, маленькая моя, это всего лишь сон.
Всхлипывая, я уткнулась в Кея, обвила его руками и ногами. А Кей гладил меня по спине, шепча утешительные глупости, и целовал мои мокрые глаза — а я снова горела, и злилась, и снова горела… и отвечала на поцелуи, и сама целовала его, и кричала:
— Кей, мой Кей! — когда он скользнул в меня, заполнил до отказа и замер надо мной, собственнически и победительно улыбаясь.
Это было безумно хорошо — ощущать его в себе, своим, и видеть золотые искры в серых глазах, и знать, что Кей никогда, никогда меня не предаст… А потом он шевельнулся, и последние мысли вылетели из моей головы, оставив лишь жаркое скольжение, и полноту, и рваное дыхание — одно на двоих…
— Ты самый лучший мужчина на свете, — уже отдышавшись, но так и не отлипнув от мужа, сказала я. Чистую правду, между прочим.
— Я знаю, — с такой привычной и прекрасной самодовольной ухмылкой отозвался он.
Неважно, что я ее не видела, потому что лень было открывать глаза, я ее слышала. Удивительное ощущение: знать и чувствовать другого человека почти как самого себя. Его интонации, жесты, его словечки и временами даже мысли.
— И самый скромный, — лениво повернув голову, я слегка укусила его за предплечье.
— Само совершенство, — меня так же лениво поцеловали в затылок, повернулись на бок и обняли за живот, прижав к себе. — Спи, моя Колючка, рано еще.
— Ага, — зевнула я, хотела что-то еще сказать, невероятно умное, и уснула.
А над Нью-Йорком по-прежнему разгорался рассвет.
Не помню, что мне снилось на этот раз, но проснулась я от сердитого голоса Кея.
— …баран ты сицилийский! Что? Как хочешь, так и… — доносились обрывки фраз.
Разумеется, я вскочила и побежала на террасу — ведь это звонил Бонни!
— …ну нет, братишка. Все что ты хочешь сказать Розе, ты скажешь ей сам, — Кей, стоящий с телефоном у стеклянной стены, обернулся ко мне и покрутил пальцем у виска. Потом хмуро дернул бровью и оборвал что-то ему доказывающего Бонни. — Мне надоело вытаскивать твою задницу. Сам, Сицилия! Роза проснулась… Дать ей? Ладно.
— Он это всерьез? — спросила я, не решаясь сделать шаг.
Не знаю, на что я еще надеялась. Что вчерашние газеты мне приснились, как и ухмыляющаяся селедка? Что Бонни сейчас скажет — прости, Роза, это была идиотская шутка, я бы никогда не предал тебя…
Снова. Он предал меня снова. Не обязательно было слушать Бонни, достаточно было видеть лицо Кея. Его тоже предали, и на этот раз даже Великий Дзен не спас его от боли.
Кей молча протянул мне телефон.
— Бонни? — я взяла трубку, как ядовитую змею, и ухватилась за руку Кея. Пол неумолимо уходил из-под ног, в животе скручивался ледяной узел.