Никогда не открывайте дверь, не глянув в глазок. Ни-ког-да!

Это золотое правило, как и сотню прочих правил, я нарушила — и поплатилась.

На пороге моей московской квартиры стоял, опершись на косяк и пряча хмурые глаза за стильными темными очками, мужчина моей мечты. Сбывшейся мечты.

— Убирайся, — было единственным, что я могла ему сказать.

Все мое прекрасное настроение улетучилось вмиг, оставив руины. Я могла бы высокопарно сказать «руины моего счастья», но это было бы неправдой. Я любила его — безумно, до сноса крыши, до слез в глазах и рвущегося сердца. Я все еще люблю его, и больше всего на свете хочу протянуть руку и снять чертовы очки, заглянуть в его глаза…

Только я боюсь увидеть совсем не то, что сделает меня снова счастливой. Вообще не уверена, что с этим мужчиной хоть кто-то может быть счастлив. Даже он сам.

— Убирайся, — повторила я, не дождавшись реакции, и попыталась захлопнуть дверь перед его носом.

Знала, что не выйдет? Знала. Он не из тех, кто так просто отступает. Нет, если он чего-то хочет, то идет напролом.

— Впусти меня, Роза, — он придержал дверь. — Нам нужно поговорить.

Вот так — Роза. Никаких нежностей, официальное «Роза». Почти «леди Говард». В точности, как в нашу последнюю встречу.

Мне хотелось сказать: проваливай, я ненавижу тебя. Но я молча потянула дверь на себя. И он позволил. Дверь поддалась так легко, что я от неожиданности едва не упала и с облегчением привалилась к ней, захлопнутой.

Я слышала его дыхание там, за дверью. Слышала его запах — терпкий «Кензо» моих непристойных снов. Чувствовала тепло великолепного тела, отделенного от меня древесиной и сталью двери, овчиной байкерской куртки, хлопком белой рубашки… Какая ерунда, правда же? Всего-то и надо, что открыть дверь, потянуть его к себе — и куртка, а за ней рубашка с джинсами слетят в две секунды. И я снова почувствую вкус его губ, услышу прерывистое: мадонна…

— Я ненавижу тебя, слышишь? — прошептала я.