Я непроизвольно упёрлась в мощную грудь Найта дрожащими ладонями, окончательно оцепенев в его руках, как и под убийственным напором его нечеловеческого потенциала с физической близостью. Казалось, он запросто мог подмять под себя любого даже без применения силы. Просто нависнув над тобой и забравшись за считанные мгновение в твою голову, чтобы установить там свои собственные порядки. Про его абсолютно безэмоциональное лицо можно и не говорить. О его бездушный взгляд можно было порезаться едва не буквально, по крайней мере, сознанием или гулко бьющимся сердцем.

— Но ты же не решала, когда рождалась, кто будут твои родители и куда потом пойдёшь учиться. Так в чём разница сейчас, когда кто-то решил, где тебе жить и как жить дальше? И, если говорить начистоту, лично я был за то, чтобы предоставить тебе личный выбор касательно многих вещей. В том числе и того, чтобы самой, добровольно прийти в нашу постель. Но, видимо, я воспринял твою покладистость и послушание в интернате, как за неотъемлемую часть твоего истинного характера.

Я перестала слышать, о чём говорил один из моих неземных владельцев сразу после слов о моём добровольном приходе в ИХ постель. И даже не сразу заметила и поняла, куда меня всё это время несли, а потом уложили обратно на кровать, вновь нависнув надо мной совершенным образом черноглазого красавца.

— В-вы… вы это серьёзно? Прийти в вашу постель?.. Ч-что вы… собираетесь со мной делать?! Зачем я вам на самом деле нужна?! — я уже была готова не только от него отбиваться своими хилыми кулачками, но и пустить в ход прочие части тела — ноги, ногти, зубы…

— Тш-ш, Алана. Только давай без истерик. Ты ведь у нас хорошая девочка, умница, отличница и даже девственница.

— В-вы… вы псих! Ненормальный! Пожалуйста! Отпустите меня…

— Ну что за глупости? Откуда в тебе столько предрассудков касательного нас и того, что мы будем с тобой делать?

— Предрассудков? — я чуть было не закричала, в конец охреневая от наглости данного уникума.

Но Найт нагнулся надо мной ещё ниже и… у меня снова спёрло дыхание от буквально парализующей близости его лица и глаз. От того, как он на меня воздействовал, причём пока ещё без применения своих ментальных штучек.

— Всё. Успокаивайся и хватит ждать от меня чего-то ужасное. Я не буду тебя расчленять или являться перед тобой в образе рогатого чудовища. И уж тем более делать с тобой что-то из того, что тебе может не понравиться. Твои страхи не только неуместны, но и не имеют под собой никакой обоснованной почвы.

— Но вы же… вы!.. Я не хочу, чтобы вы вообще что-то со мной делали! Неужели непонятно?! Я вас не знаю! Вы меня, по сути выкрали! Заперли здесь! Грозите, что я никогда уже отсюда не выйду…

Он так и не дал мне договорить, что-то сделав со мной или с моим сознанием. Но в какой-то момент мне почудилось, будто его радужка тёмно-карих, почти чёрных, глаз дрогнула и даже вроде как «поплыла» вокруг суженных зрачков. Правда, длилось это «наваждение» совсем недолго. Поскольку я перестала реагировать на происходящее и увиденное едва ли не сразу, будто что-то во мне переключили, полностью загасив или отключив всю мою недавнюю панику.

Я только и успела, как от изумления приоткрыть губы, чтобы ахнуть или ойкнуть, но лишь ощутила резкую слабость во всём теле со сладким головокружением. Будто только что пережила сумасшедший аттракцион и теперь была не в состояния ни пошевелиться, ни понять где что находится. Просто хотелось лежать и… Сложно сказать, что именно мне ещё хотелось «делать», но ощущения воистину были непередаваемые. Не говоря уже про полное исчезновения каких-либо страхов в моей голове.

— Ещё раз повторяю, Алана. Мы не будем делать с тобой ничего ужасного. Если ты не веришь этому на словах, тогда придётся продемонстрировать это в режиме реального времени. — Найт проговорил мне всё это не только в губы, его голос звучал прямо в моей голове и, похоже, в каждом онемевшем нерве, вибрируя дополнительным воздействием на моё сознание и… эрогенные зоны.

Никогда бы не подумала, что голосом можно было ТАК «давить» на интимные точки, вызывая горячий прилив возбуждения в резко запульсировавшей киске. Я даже от неожиданности чуть снова не ахнула, а потом всё-таки всхлипнула, когда одна ладонь мужчины полностью накрыла полушарие моей груди, слегка её сжав, а вторая временно стянула под затылком мои волосы, заставив меня выгнуться и поддаться прямо на своего растлителя. И после этого меня именно опалило между ног, словно беспощадным разрядом острого, почти болезненного сексуального напряжения.

— Хочешь сказать, что тебе это совершенно неприятно? И ты бы не хотела испытать нечто большее и куда продолжительнее обычного медицинского осмотра?

Он сжал кончиками пальцев мой сосок, чуть оттянув чувствительную плоть на себя, и я несдержанно застонала, раскрыв ещё шире ошалевшие глаза. И непроизвольно вцепилась пальцами в постельное бельё под собой, пока мой клитор обжигали аритмичные спазмы разрастающейся похоти, а внутренние мышцы вагины вторили не менее сильными и затяжными судорогами почти уже приблизившегося оргазма.

— Умница. Такой ты мне нравишься намного больше, — довольно промурлыкал Найт, разжав вторую руку в моих волосах и соскользнув не менее чувствительной лаской по шее наперёд, вначале к декольте, а потом по центру грудины к животу и дальше… — Это тебе для сравнения, на будущее…

Я бы, наверное, не смогла бы пошевелиться в этот момент, даже если бы ко мне не применили ментального воздействия. Поскольку ласки Найта оказались воистину нереально чувственными и нежданно возбуждающими. Даже ткань комбинации нисколько не приуменьшала полученных от них ощущений. Будто по коже разливали сладкий жар эрогенной неги, пульсирущей в каждом нерве умопомрачительными разрядами. Так что вздрагивала я едва не каждую секунду, пока он неспешно мял мою грудь и теребил соски, перемещая широкую, горячую ладонь то с одного полушария, то на другое, и… и уже лениво, явно подразнивая, оглаживал второй рукой мой живот и лобок. Пока не начал задевать мои половые губы большим пальцем и намеренно, но ещё слегка, надавливая на самую их чувствительную точку схождения над не менее воспалённым клитором.

В конечном счёте, я стала не просто вздрагивать чуть ли не от любой его нежданной манипуляции, но и несдержанно всхлипывать или громко глотать ртом воздух.