У нас с ней было такое упражнение, где она раскладывала передо мной кучу карт, каждая из которых обозначала какую-то эмоцию - ненависть, грусть, счастье, страх... Там была целая колода карт с ненавистью, ещё одна с грустью и так далее. Мы разговаривали с ней на какую-нибудь тему, и периодически она меня спрашивала: "Что вы сейчас почувствовали?". Я брал сразу несколько карточек с ненавистью и кидал их в общую кучу.

Через некоторое время она сказала: "Знаете, ваша стопка "грустных" карточек что-то уж слишком высокая". "Знаю", - ответил я. Я к ней даже не прикасался. А вот карточки с ненавистью я хватал постоянно. В итоге она сказала: "Вот что я вам скажу. Вы всю свою жизнь прожили в ненависти. Благодаря этому вам удалось запугать окружающих и добиться того, чтобы вас никто не трогал. Но вы совсем другой человек. Вы кроткий и невинный. Вы вовсе не виноваты в своём прошлом".

У меня аж в душе ёкнуло.

"За вашим гневом кроется вот это, - сказала она и похлопала сверху по колоде "грустных" карточек. - Вы избегали грусть, потому что вам была нужна ненависть, чтобы выжить. Но послушайте меня - вам нужно по-новому взглянуть на свою жизнь. Маленький мальчик в Расселле был грустным. Отец за ним не следил, матери не было дома, а один мужик взял и изнасиловал его. Настало время взяться за ум".

Она попала прямо в яблочко. Может быть, конечно, так случилось и из-за того, что я был готов услышать эти слова. Мы виделись с ней каждый день на протяжении двух месяцев. Я пошёл на перемены. Джим связался со всеми моими любимыми казино - "Мандала Бэй" в Лас-Вегасе, "Трамп Марина", "Трамп Плаза" и "Харрас" в Джольете, "МджиМ Грэнд" в Детройте и "Моэган Сан". В каждое из них он отправил письмо датированным 1-го ноября 2002-го года.

Содержание его было следующим: "Дорогой сэр, в дополнение к нашему телефонному разговору это письмо подтверждает, что Теорен В. Флёри желает закрыть все свои счета в вашем заведении на неопределённый срок. Если у вас есть какие-то вопросы, то прошу вас, адресуйте их мне. Искренне ваш, Джеймс Р. Дженкинс".

У меня наладились отношения со Стефани. Когда наконец-то завершился бракоразводный процесс с Вероникой, я был безумно счастлив - у меня будто гора с плеч свалилась. Веронике отошло имущество на пять миллионов. Мы поделили дом в Гринвиче, ей достался наш дом в Сикамусе, лодка и машина, плюс алименты. Неплохой навар за семь лет замужества.

Мне разрешили приступить к тренировкам 25-го ноября, а 6-го декабря я уже играл против "Анахайма". Как только я вышел на лёд, публика тут же тепло меня поприветствовала. В четвёртой смене я открыл счёт на 11-й минуте встречи, и болельщики словно с ума посходили, беспристанно скандируя: "Тео! Тео! Тео!". Меня тут же обступили партнёры по команде. Вот поэтому все так любят играть в "Чикаго".

В следующем матче против "Тампы" за пять минут до конца третьего периода я стоял у борта на синей линии и бросил в одно касание по воротам. Шайба влетела в ворота над правым плечом Николая Хабибулина, и мы вышли вперёд. В итоге мы выиграли 3:1. Помню, после этого я прочитал заметку некоего Эллиота Хэрриса в "Чикаго Сан-Таймс". Там говорилось следующее: "Способность забивать голы крайнего форварда "Чикаго" Тео Флёри просто опьяняет. И алкоголь тут вовсе ни причём". Меня это улыбнуло.

Мы отправились на 3-матчевый выезд, который у нас начинался встречей с "Айлендерс" в "Нассау Колизеум". Местная публика вела себя в своих лучших традициях, постоянно освистывая меня и скандируя "Наркоман!", стоило мне прикоснуться к шайбе. Но на этот раз я не дал им вывести меня из себя. Более того, я сыграл вполне неплохо.

Во время раскатки я увидел пару детишек в сетках с моей фамилией. У них в руках был плакат с надписью "Мы рады, что ты вернулся". В том матче я отметился голевой передачей. Через день мы обыграли "Рейнджерс", а я открыл счёт на 14-й минуте броском из правого круга вбрасывания.

Мы уступили "Далласу", а затем на протяжении восьми матчей либо выигрывали, либо сводили вничью. Тогда мне казалось, что не зря вернулся в хоккей. И так мне казалось до матча против "Сент-Луиса" накануне Нового Года.

Джей-Джей и я отправились с ребятами в бар. Я убедил его в том, что ничего со мной не случится. Он мне перед этим ещё говорил: "Старик, да давай лучше дома останемся". Так что он тут ни при чём. С кем бы я тогда бы ни жил в одном номере, это не имело бы никакого значения. Я алкоголик. Мне было плохо, и я отправился за лекарством.

Вечер начался очень даже ничего. Джей-Джей сидел рядом со мной, а я потягивал колу. Правда, чувствовал я себя не в своей тарелке. Вокруг было столько девушек, а "на сухую" я к ним никогда не подкатывал. Ну, не мог я подойти к девушке без какого-либо допинга.

Я пошёл в другой конец бара, где бы меня никто не увидел и заказал себе ром с колой, сказав при этом бармену, чтобы он налил это в стакан из-под обычной колы. Я дал ему "на лапу" пару сотен и сказал: "Так и наливай мне дальше. Только двойные". Никто даже понятия не имел о том, что я пью.

Так мы сидели и сидели, пока ко мне не подошёл Джей-Джей с пламенной тирадой: "Ах ты, говнюк! Ты, оказывается, весь вечер бухаешь!". В тот момент я уже был в дрова и ответил ему: "А незачем было бутерброд на банкет относить". Он запихнул меня в такси, и весь инцидент удалось замять, потому что я употреблял только алкоголь, а анализы на следующий день мне не надо было сдавать.

Пару дней спустя, 5-го января, мы играли с "Детройтом". Я забил гол и отдал результативную передачу, но при этом я еле сдержался, чтобы не разбить е*ло в щепки клюшкой этому ублюдку Шону Эйвери. Стоило мне проехать мимо него, как он тут же подносил большой палец к носу и делал вид, что нюхает порошок.

Эйвери постоянно использует личные недостатки людей на льду. В НХЛ он теперь новая кладезь смачных комментариев. В 2008-м году он подошёл к журналистам незадолго до начала встречи "Флеймс" с "Далласом" в Калгари и назвал свою бывшую девушку (актрису Элишу Катберт, которая тогда встречалась с защитником "огоньков" Дионом Фанюфом) - "потаскухой" (дословно Эйвери назвал её "sloppy seconds", имея ввиду, что он переспал с ней раньше Фанюфа, прим. АО).

За это его дисквалифицировали на шесть матчей, а когда он отбыл своё наказание, руководство "Далласа" сказало ему, чтобы он собирал манатки. А ведь он только-только подписал с ними 4-летний контракт на $15,5 миллионов. "Рейнджерс" вернули вновь подписали с ним контракт в марте 2009-го.

За восемь сезонов в НХЛ он сменил четыре команды - из "Детройта" он перешёл в "Лос-Анджелес", оттуда - в "Рейнджерс", затем -в "Даллас", а потом снова в "Рейнджерс". А всё потому, что он клоун. В раздевалке его все любят так же, как мандавошек.